Долги Красной Ведьмы

— Надо заново зашивать, — сказала Аранта, стараясь скрыть свое беспокойство. — Но у меня нет ни иглы, ни ниток. Все, что я могу, — это наложить жгут, если кровотечение усилится, а похоже, к тому идет.

Поднатужившись, она оторвала рукав от рубашки Кеннета и принялась сооружать ему правильную повязку, а он вздрагивал и морщился, если она нечаянно причиняла боль.

Поднатужившись, она оторвала рукав от рубашки Кеннета и принялась сооружать ему правильную повязку, а он вздрагивал и морщился, если она нечаянно причиняла боль. Вот еще проблема: его рубашки, между прочим, надолго не хватит, Грандиоза в шелке, им не перевязывают, а если она оторвет кусок от своего платья, то вскорости придется ходить голой.

— Ну, — тихо произнес он, — пока ты этого хочешь…

— Что? — Она подняла недоуменный взгляд от обрабатываемой раны. — О чем это ты?

— Да так, — замялся Кеннет, — на всякий случай. Вдруг это окажется важно, я же пока не знаю всех этих дел. Ты же трогаешь мою кровь,

Аранта чуть не разрыдалась от умиления, нежности… и от того, как ее достала вся эта кровавая мистическая атрибутика.

— Первое, что нам сейчас нужно, — решила она, — это крыша над головой.

И вздохнула. Предстояло объяснить Грандиозе, что они уже не идут в Хендрикье.

Кабатчики не приучены удивляться. Им это невыгодно. Удивление есть кратковременный паралич мозгов, отнимающий время и мешающий улавливать выгоду, суть коей в том, чтобы успешно проскальзывать между двумя жерновами: законом, желающим, дабы все было благочинно, и налоги с продаж уплачены, и оппонентами к закону, которые, возможно, предполагают использовать дом у дороги как базу, крышу, а то и как склад, и могущими перетереть тебя в муку, ежели с твоей стороны заподозрят неладное. Жизнь кабатчика нелегка, и только деньги скрашивают ее. А потому кабатчику некогда удивляться: ему ведь надо просыпаться на каждый стук, бежать к воротам, разжигать огонь, стелить постели и подавать на стол, все время ожидая либо оскорблений, а не то и побоев от заезжей солдатни или свиты путешествующего вельможи, либо ущерба утвари и дому от своих же, подгулявших в твоем зальчике соседей.

Поэтому прежде, чем отворить ночью двери, папаша Биддл всякий раз крепко размышлял, насколько ему было нужно связываться с этим ремеслом. Что, впрочем, ничего уже не меняло, раз он решился жениться на женщине, унаследовавшей дом у дороги.

— Иду! — крикнул он, натягивая штаны. — Фефа, поднимайся. Зажги огонь. Иду!

Поразмыслив секунду, надел еще и рубаху. Он уважаемый человек, негоже трясти перед гостями голым волосатым пузом, кто бы они сами ни были.

Моросил дождь, папаша Биддл сунул ноги в бурки и прошлепал по лужам к воротам. Снял брус, навалился всем телом, сдвигая в сторону тяжелую створку ровно настолько, чтобы бросить оценивающий взгляд на компанию, сгрудившуюся с той стороны.

С первого взгляда стало ясно, что эти безобразничать не станут. С какой стати бузить двум бабам, одна из которых, замурзанная, совсем почти ребенок, а другая — бессловесная служанка на вид, хоть и хороша собой. Да, хороша… пожалуй. Обе мокрые, обе несчастные, а «служанка» к тому же еще и озабочена. За ними в темноте… три лошади. Три?! Не попрошайки. Биддл уперся спиной в ворота, а руками — в проклятую створку, торопясь развести их пошире и поскорее. Он был кабатчиком еще слишком недолго и твердо усвоил одно: чем более доволен посетитель, тем больше он заплатит, а чем быстрее посетитель попадет с дождя под крышу, тем больше он будет доволен.

Однако первым на его двор ступил молодой человек, чем?то неуловимо напомнивший Биддлу о войне. До того он, видимо, стоял, прислонившись к забору, и поэтому не попал в поле зрения кабатчика. Даже в теплом факельном свете заметно было, что он бледен и губы у него синие.

— Милорд, — заикнулся Биддл, заступая ему путь, но невольно пятясь назад с каждым его нетвердым шагом. Вот за что он не любил офицеров! Его, может, и убить хочешь, а все равно уважаешь. — Ваша болезнь не заразна?

— Это рубленая рана, — сказал тот.

— Ваша болезнь не заразна?

— Это рубленая рана, — сказал тот. — Приютишь? Заплатим.

Девчоночка проскользнула на двор следом, а служанка заводила коней. Фефа, выйдя из дому, помогла ей их привязать под навесом, и та подошла к говорившим. Взгляд ее скользнул по неопрятной дощатой надстройке, которую Биддл недавно соорудил над бревенчатой глыбой основного строения. Приметлива. Стерва.

— Нужно две комнаты, вымолвила она.

— Для моей сестры, — добавил мужчина, с видимым облегчением опираясь на подставленное ею плечо. — И для нас с женой.

Убийственный взгляд, брошенный девушкой на них обоих, отметили и Биддл, и его Фефа. Ясное дело, чернавочка?то поймала судьбу за хвост. Понятно, что девочка не одобряет братниной связи: грех и для чистой семьи позор.

— Доктор нужен, — неуверенно сообщил им Биддл. — Я, может, сбегаю, пока жена вас тут устроит? Офицер и женщина в платке переглянулись.

— Я справлюсь, — сказала она. Молодой человек кивнул.

— Дело ваше, — пожал плечами Биддл. — Идите посидите у огня, пока Фефа вам постелит наверху. Эля выпьете?

Топая и отряхивая с одежды дождевые капли, гости ввалились в дом, в большую, приспособленную под зал комнату под низко нависшими балками. Девушка, закутавшись с плечами, руками, чуть ли не с носом в бесформенную дерюжку, сразу забилась в угол подальше от входа. Выражение ее личика сменилось с измученного на недовольное. Светловолосый парень, оглядевшись, снял свою руку с шеи поддерживающей его подруги. То, что он стоит, держась зубами за воздух, было видно за версту. Однако видно было и то, что он приказывает своему телу, а не наоборот.

Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49