Не идеи К.Э. Циолковского или наших специалистов, работавших в 30-е – 40-е гг. в РНИИ и других организациях, а именно эта ракета послужила исходным пунктом в развитии послевоенной ракетной техники как в СССР, так и в США. Она стала предметным «университетом» для советских и американских специалистов, обучаясь в котором, они поняли как устроена ракета. После войны началось ее совершенствование и развитие. Не будь ее, и ни С.П. Королев, ни В. фон Браун, ни другие специалисты долго не вносили бы никакого вклада в освоение космоса. Именно на основе ее совершенствования начали создаваться космические ракеты-носители.

Таким образом, в субстанциальных аспектах К.Э. Циолковский не внес никакого вклада в историю мировой космонавтики. Идеи жидкостной ракеты родились на западе без влияния на них идей К.Э. Циолковского и пришли в СССР в виде готовой мощной ракеты без влияния на ее конструкцию предшествующих работ и советских, и американски специалистов.

Возникает логичный вопрос о том, а кто все-таки изобрел жидкостную ракету?

Ответ прост – никто. Изобрести ее было не по силам одному человеку. Проблема состояла в том, что наука в этой области резко отставала от потребностей практики. Поэтому найти научно-обоснованные подходы к ее решению в теоретическом плане было невозможно. Она изобреталась эмпирически, методом проб и ошибок, на основе использования которого происходила демаркация научности и фантастики (догадок, предположений).

Попытки, предпринятые в этом направлении Р. Годдардом, Г. Обертом и специалистами немецкого ракетного общества, работавшими в начале 30-х годов на «Ракетенфлюгплатц» около Берлина, а также и советскими специалистами ГИРДа и РНИИ, не дали положительных результатов.

Успех пришел к группе немецких специалистов, работавших под руководством Вернера фон Брауна.

Итак, подобно тому, как в изобретении автомобиля приняли участие почти 200 человек, претендующих на приоритет в этой области, жидкостную ракету изобретало большое количество специалистов разных стран.

Теоретические основы космонавтики были заложены в конце 40-х – первой половине 50-х гг. (а в ряде вопросов и в конце 50-х гг.) огромным количеством советских и американских ученых (в числе которых было огромное множество выходцев из Германии – П.Х.). Именно они стали основоположниками практической космонавтики. Присваивать этот титул С.П. Королеву, как это наблюдается в настоящее время, глубоко ошибочно и несправедливо в отношении тех, кто внес свой, пусть даже и небольшой вклад в развитие этой области. Приписывать все достижения одному человеку, даже действительно, как С.П. Королев, много сделавшему для развития ракетно-космической техники, – значит демонстрировать историческую беспомощность и фактически отказаться от учета вклада в это общее дело других специалистов. На знаменах истории науки и техники должны стоять святые слова: «Никто не забыт и ничто не забыто».

Основная заслуга К.Э. Циолковского состоит в том, что он привлек внимание общественности России к идее о межпланетных полетах, занимаясь ее широкой пропагандой и пытаясь (хотя и малопродуктивно) привлечь к ее решению научный метод. Трагизм К.Э. Циолковского, его противоречивость в истории состоит в том, что ему приписали (вольно или невольно) то, что он сам не делал и на что в ряде случаев и не претендовал. Его образ «слепили» почти произвольно, не собразуясь с объективной реальностью.

Заключение

Итак, К.Э. Циолковский вовсе не ученый и не изобретатель. Он – фантазер, выдававший свои фантазии за результаты научных разработок. Однако с этим основным выводом данной работы не хотят мириться те, кто профессионально заинтересован в сохранении представлений о его достижениях.

Рукопись этой нашей книги была передана в Комиссию РАН по разработке научного наследия и развитию идей К.Э. Циолковского еще в конце 1998 года. А в начале 1999 года она дважды обсуждалась ее членами. Каждый из них считал своим долгом написать разгромный отзыв на тот раздел, в предмете которого он считал себя специалистом. Результат был ошеломляющий: в двух десятках таких отзывов было всего одно (!) замечание по существу – начальник отдела ЦАГИ, канд. техн. наук В.И. Маврицкий указал на нашу ошибку в расчетах теплового режима дирижабля, за что ему низкий поклон. Конечно, мы не купили патент на истину, а потому дискуссия по данной работе нам предельно нужна и важна. Однако обсуждение работы не должно подменяться осуждением её автора и уж, тем более, не должно превращаться в своего рода диверсию против нее. Как понять, например, замечания одного доктора технических наук, профессора, начальника кафедры динамики полёта, заслуженного деятеля науки, который в своем отзыве писал, что прав К.Э. Циолковский, когда говорил, что подъемная сила возникает всякий раз, когда появляется поступательное движение, что «вся авиация подражает полёту парящей птицы». Рецензент писал, что: «Вряд ли есть смысл спустя 100 с лишним лет отыскивать источники идей Циолковского. Важно, что он их сформулировал и изложил в своем труде.» Другими словами, если присвоили ему чужие идеи – значит они стали его собственными. Вопреки очевидным фактам, в отзыве утверждалось, что К.Э. Циолковскому принадлежит приоритет в высказывании идеи соосных винтов, убирающегося шасси, а также в предложении использовать на самолете бензиновые двигатели. Что это? Непрофессионализм заслуженного деятеля или его научная недобросовестность? Впрочем, такими были почти все отзывы. Дело дошло до того, что один уважаемый профессор написал разгромную рецензию на раздел, которого вообще в рукописи не было и нет. Некоторые свои диверсии не стеснялись выносить даже на страницы периодической печати. В калужской газете «Знамя» 22.01.00 г. и 8.04.00 г. были опубликованы рецензии на эту нашу книгу, которая даже еще не вышла, причем их авторы не имели вообще технического образования. В ход были пущены анонимки и угрозы физической расправы. Одну из анонимок мы приводим ниже.