Под конец жизни он совсем упал духом и никуда не выходил из дома. Однажды утром он проснулся, сел на кровать, несколько раз вздохнул и умер. Было ему 61 год.
Детские впечатления К.Э. Циолковского не представляют особого интереса: в них не было ничего примечательного, и они не отличались в своем принципе от впечатлений всех других людей. Взрослым он, как во сне видел великана (видимо, отца), который вел его за руку по лестнице в цветник. Конечно, его память зафиксировала трагедию в семье, получившей сообщение о смерти его дедушки.
В пятилетнем возрасте стал изучать буквы, поскольку мать давала по копейке за каждую выученную из них. Однажды в семилетнем возрасте попались на глаза сказки, попытался читать и получилось: начал читать бегло. Игрушки были примитивные, и все их он ломал, чтобы понять, как они устроены.
Родители его любили, отец часто сажал на колени, тряс его и приговаривал: «Иде пан, пан, пан, а за паном хлоп, хлоп, хлоп, но конике гоп, гоп, гоп» (едет барин, а за ним батрак на коне).
Подворовывал. Однажды стащил со стола медную монету – оставили без чая, потом стащил кусочек сахара – опять разоблачили: почувствовал разочарование [с. 28].
Мать, как отмечалось, была вспыльчивой, могла и отшлепать, но ее никто из детей не боялся. Отец даже голоса не повышал, но на детей навевал страх.
Ученье шло трудно и мучительно. Однажды мать объяснила ему деление целых чисел – ничего не понял. Она рассердилась, отшлепала его и сразу понял все.
Любил читать и мечтать. Своему младшему брату платил, чтобы он слушал его россказни [с. 33]. Фантазирование, как мы увидим, станет одним из любимых его занятий.
Мечтал быть сильным и ловким, нравилось играть в мяч, лапту, городки, жмурки и прочие известные всем детям игры.
Ребенок, словом, как ребенок: ничего выдающегося и никакой ущербности. Лет в 10-11, в начале зимы 1867-1868 гг., сильно простудился и заболел скарлатиной. Когда выздоровел, оказалось, что оглох. Жизнь разделилась на две части: до болезни и после.
Глухота отделила его от людей, что не могло не сказаться и на особенностях его последующей творческой деятельности.
Осенью 1868 года отец получил назначение на должность столоначальника лесного отделения Управления государственными имуществами Вятской губернии. Семья переехала в Вятку [с. 8-9, 3, 55], где жили его близкие родственники: его старший брат, племянник и другие [с. 115]. Среди родственников, как уже отмечалось, был и генерал, который хоть и покинул к этому времени город, но оставил после себя и хорошие связи, и неплохо устроенных друзей и близких. С их помощью отец держался на императорской службе. Весной 1869 года его назначили на должность управляющего Вятским лесничеством. Но на этот раз и связи не смогли блокировать дурное о нем мнение и министр в этой должности его не утвердил.
В 1869 году Костю с братом Игнатием родители определили в Вятскую гимназию, учебу в которой, носившую гуманитарную ориентацию, он вспоминать не любил. Проучился он в ней четыре года, два из которых во втором классе – из-за глухоты успехи его были скромными.
С 1873 года отец начал работать секретарем Вятского управления госимущества, а в следующем году был произведен в чин надворного советника с окладом 600 р. жалованья и 200 рублей столовых в год [с. 145].
После смерти матери, когда Косте было 13 лет, детей начала воспитывать тетка Екатерина Ивановна и до этого помогавшая сестре вести хозяйство. Она имела склонность все преувеличивать и даже врать [с. 42].
Как впоследствии вспоминал К.Э. Циолковский, у него была склонность к лунатизму. Иногда по ночам вставал с постели, блуждал по комнатам и прятался где-нибудь. У его старшего брата Мити это было выражено еще сильнее [с. 39].
В 14-16 – летнем возрасте он начал понемногу изобретать, прежде всего, игрушки, а однажды изобрел коляску с пропеллером, которая передвигалась в любом направлении под действием ветра. Потом появился музыкальный инструмент с одной струной, клавиатурой и коротким смычком, быстро двигавшимся по струне. Инструмент приводился в движение колесом, а оно – педалью.
В 14 лет решил почитать арифметику и оказалось, что все в ней было ясно и понятно. «С этого времени, – писал он, – я понял, что книги вещь не мудреная и вполне доступная» [с. 47].
Под влиянием чтения он увлекся астролябией. Однажды, не выходя из дома, он определил с ее помощью расстояние до пожарной каланчи. Потом его измерил и оказалось, что вычисление правильное. «Так я поверил теоретическому знанию», – позже написал он.
Когда его отец преподавал в школе, он стал знакомиться с его книгами и под их влиянием начал создавать свои приборы. Но серьезного, конечно, ничего не было.
В 15-16 лет, видимо под влиянием книг, ему пришла в голову мысль о создании металлического дирижабля, с которой он не расставался до своих последних дней.
Отец, увидев склонность сына к технике, в 1873 году отправил его в Москву для поступления в ремесленное училище. Но к этому времени оно стало высшим (в советское время оно было известно как МВТУ им. Баумана), Костя в него, естественно, не поступил, но остался в Москве, что было, вообще говоря, непонятным поступком.