После торжеств К.Э. Циолковский, находясь в столь почтенном возрасте, по прежнему много работал: он, в частности, писал большую книгу по реактивной тематике. Однако дни его были сочтены: рак желудка разрушал его организм.

Из калужской больницы, где он лечился, за несколько дней до смерти он послал И.В. Сталину письмо, в котором писал:

«Мудрейший вождь и друг всех трудящихся, товарищ Сталин!

Всю свою жизнь я мечтал своими трудами хоть немного продвинуть человечество вперед. До революции моя мечта не могла осуществиться.

Лишь Октябрь принес признание трудам самоучки; лишь советская власть и партия Ленина-Сталина оказали мне действенную помощь. Я почувствовал любовь народных масс, и это давало мне силы продолжать работу, уже будучи больным. Однако сейчас болезнь не дает мне закончить начатое дело.

Все спои груды по авиации, ракетоплаванию и межпланетным сообщениям передаю партии большевиков и советской власти – подлинным руководителям прогресса человеческой культуры.

Уверен, что они успешно закончат эти труды.

Всей душой и мыслями ваш, с последним искренним приветом всегда ваш»

К. Циолковский.

И.В. Сталин ответил телеграммой:

«Знаменитому деятелю науки товарищу К.Э. Циолковскому.

Примите мою благодарность за письмо, полное доверия к партии большевиков и советской власти.

Желаю вам здоровья и дальнейшей плодотворной работы на пользу трудящихся. Жму вашу руку»

И. Сталин.

К.Э. Циолковский послал ответную телеграмму:

«Тронут вашей телеграммой. Чувствую, что сегодня не умру. Уверен, знаю – советские дирижабли будут лучшими в мире.

Благодарю, товарищ Сталин, нет меры благодарности».

К. Циолковский.

Его не стало 19 сентября 1935 года в 22 часа 34 минуты.

Его смерть повергла в траур всю страну. Газеты и журналы посвятили большие статьи с описанием его жизни и деятельности.

Газета «Правда» свой материал о нем закончила словами:

«И пролетарская революция склоняет свои боевые знамена, отдавая последние почести большевику мысли и науки – Константину Эдуардовичу Циолковскому».

Его похоронили в Калуге, как у коммунистов было принято, в центре города в Загородном саду, излюбленном месте отдыха калужан.

20 сентября 1935 года было принято постановление правительства об увековечивании его памяти. И поныне его именем названы учебные заведения, улицы, кратер на Луне, медали, стипендии и пр.

Большевики сделали из К.Э. Циолковского символ социализма, а он платил им за это своими работами, и никто не подозревал, что его купюры были преимущественно фальшивыми.

Феномен К.Э. Циолковского

Проанализировав практически все основные идеи К.Э. Циолковского, наступил, видимо, момент, когда следует попытаться ответить на вопрос о том, а кем же он был: ученым, изобретателем, компилятором или графоманом.

Как могло случиться, что человек, не имеющий серьезной научной подготовки, оказавшийся, в результате этого, не в состоянии сказать без ошибки ни одного нового слова в науке и технике, еще при жизни получил мировую известность как выдающийся ученый, теоретик, внесший большой вклад в воздухоплавание, авиацию и космонавтику. И все это не фоне откровенной беспомощности в дирижаблестроении, где его проект не только не получил ни одного положительного отзыва от профессионалов, но и, даже наоборот, все они единодушно указывали на невозможность его практической реализации, а история, этот самый строгий и справедливый судья, убедительно подтвердили это; на фоне несостоятельности проекта аэроплана, от которого он сам же и отказался, и полной неактуальности идеи межпланетных сообщений.

Неужели кого-то могли убедить его работы по астрономии, биологии, физике, сплошь основанные на «догадках» и фантазиях, или его философия – религия, сияющая фейерверком неправдоподобности, представляющая собой какую-то разновидность религиозного сектантства и откровенного мракобесия.

Может быть в лице К.Э. Циолковского общество встретилось со своего рода Остапом Бендером или «продавцом воздуха» в науке?

Ответить на все эти вопросы чрезвычайно трудно, поскольку сам К.Э. Циолковский был человеком не очень простым.

Итак, в бытовом отношении крайне скромный человек. Он никогда и никого ни о чем не просил для себя. Исключения составляли крайне скромные и вполне резонные просьбы о выделении средств на проведение опытов и на публикацию работ.

И в то же время существует и другой К.Э. Циолковский: жесткий, нетерпимый, высокомерный, поставивший сам себя выше не только любого из окружавших его людей, крупнейших ученых, но и выше самого Бога, которого он решил потеснить своей атомистической философией – религией. Он не только не сделал правильных выводов из отрицательных отзывов на его работы специалистов (Федорова, Рыкачева, Жуковского, Ветчинкина и др.), но и, более того, обозначив их всех словом «профессионалы», стал представлять их недалекими, завистливыми, костными. Он писал:

«Мне бы только хотелось избежать предварительного суда специалистов, которые забракуют мои работы, так как они опередили время; также и по общечеловеческой слабости: не признавать ничего оригинального, что так несогласно с воспринятыми и окаменевшими уже мыслями» [с. 430]. А вот еще одно признание: «Отсылать рукописи на суд средних людей я никогда не соглашусь. Мне нужен суд народа. Труды мои попадут к профессионалам и будут отвергнуты или просто затеряются. Заурядные люди, хотя бы и ученые, как показывает история, не могут быть судьями творческих работ» [с. V].