— Эй! Эй! Ученик чародея! — окликнул я детину. — Сбавь обороты! Магические способности — это тебе не мастерство убойной плевбы. Поаккуратнее с магией обращаться надо. И вообще, пойдем отсюда на свежий воздух. Тут церковными свечами еще пахнет, а мне от этого запаха дурно…
— Куда пойдем? — деловито осведомился Гаврила.
— Никуда. Дай мне отдохнуть в конце концов! То опричники, то богатыри, то святая вода, то разбойники-душегубы… И потом — куда ты собрался-то? Оксану завоевывать?.. Надо сначала план разработать.
— А я уже разработал, — признался воеводин сын, — пока ты спал. Очень просто: богатыря Георгия, так уж и быть, трогать не станем, а Оксану похитим из хором и увезем далеко-далеко. В Москву! Там домишко купим, будем жить-поживать…
— Интересный план, -оценил я. — Главное — простой. Девицу — в мешок, сами на коней — и вперед! В Москву, в Москву, в Москву!.. Гаврила! У нас коней нет. Не говоря уж про мешок.
— Мешок мы найдем, — сказал хозяйственный Гаврила. — Какая мельница без мешков? А коней… Когда Оксану воровать будем, заодно и пару лошадок умыкнем, а?
— А жить ты на что собираешься? В Москве приезжим с пропиской худо. И жилплощадь там знаешь сколько стоит?
— Так тут же золота награбленного полно! — удивился, широко разведя руками, детина. — Вот уж ты сказал… Одних крестов поповских золотых — на два дома хватит!
— Нет! — твердо ответил я. — Церковное золото не годится. Я его на себе не потащу.
— Я потащу!
— А Оксану мне доверишь? — Гаврила осекся.
— Ладно, — сдался он, — золото брать не будем. Мешок возьмем. А потом уж чего-нибудь придумаем. Я в Москве на работу устроюсь. На государеву службу, например.
— В опричники?
— Скажешь тоже… Мало ли служивого люда? В писари, в приказ пойду. А грамоте, — опередил он очередной мой вопрос, — ты меня научишь.
— О'кей, — вздохнул я. — То бишь ладно.
Мы вышли из душного помещения мельницы на чистый лесной воздух.
— Вот, — указал Гаврила на тихую речку, в которой завязли неподвижные лопасти мельничного жернова, — по течению пойдем. Сейчас темнеет только. Пока до вдовицы Параши доберемся, глубокая ночь будет.
— Лично я никуда идти не собираюсь, — сказал я.
— Как это? — удивился Гаврила.
— А так, — проговорил я, показывая на лодку, умело спрятанную в прибрежных кустах. — Поплывем с комфортом. Не знаю, как ты, а у меня от всей этой карусели копыта отваливаются…
Прежде чем отправиться, я вернулся на мельницу и всё-таки немного почистил разбойничьи закрома.
— Поплывем с комфортом. Не знаю, как ты, а у меня от всей этой карусели копыта отваливаются…
Прежде чем отправиться, я вернулся на мельницу и всё-таки немного почистил разбойничьи закрома. Награбленные сокровища меня не интересовали — я просто хотел вернуть свое. Зажигалка и фонарик нашлись сразу. Немного покопавшись, я обнаружил также одну сигарету — остатки моего табачного запаса — и колоду крапленых карт. А вот часы найти не удалось.
— И черт с ними! — сказал на это Гаврила, с чем я в корне не согласился.
Никакой не черт, а кто-то из бандитов принял их за диковинный амулет и нацепил на свою грязную граблю! Так что пропали мои часы — вместе с новым владельцем провалились под землю… Ну невелика беда — достану другие.
ГЛАВА 7
Стоял тот самый, желанный, весь день ожидаемый час вечерней прохлады. Солнце уже село, но сумерки еще не сгустились. Воздух — немутный, прозрачный — потихоньку колеблется, как тюлевая занавеска от едва ощутимого ветерка. Лодку легко несло по течению. Гаврила лишь изредка лениво отталкивался шестом от близкого дна.
Чтобы прогнать одолевавшую меня дремоту, я прочитал воеводину сыну небольшую лекцию на тему «Основы колдовского практикума. Применение и техника безопасности». Гаврила слушал внимательно — видимо, его забавлял тот факт, что помимо мастерства убойной плевбы, он теперь еще и магией владеет.
— …Традиционная функциональная формула проклятия, — говорил я, — содержит такой обязательный компонент, как ключевой речевой оборот. В данном случае этим оборотом является фраза «чтоб тебе…» Сама по себе она никакого смысла не несет, а служит сигналом для материализации последующего пожелания, которое должно быть заявлено в как можно более прямой форме. Никаких фигуральностей, символов, метафор и прочих гипербол. Иначе проклятие не сработает. Понятно?
— Не очень, — нахмурился Гаврила, шевеля шестом. — Ты бы, Адик, как-нибудь это… пояснее…
— Пожалуйста. Если ты скажешь: «Чтоб тебе провалиться, скотина такая…» — объект незамедлительно провалится под землю, возможно даже, что перед этим превратится в какое-нибудь животное. В корову, например, или овцу… А если ты загнешь что-нибудь вроде: «Чтоб тебе ни дна ни покрышки…» — эффект проклятия пропадет, поскольку пожелание прямого адреса не содержит. Понятно?
— Фертшейн! — усмехнулся Гаврила. — Можно попробовать?
— Потом! — сказал я. — Как-нибудь попозже и обязательно под моим присмотром… И вот еще что. Теперь тебе не рекомендуется произносить вслух фразы типа: «Чтоб я сдох!..»
— Чего это я себе смерти желать буду? — удивился воеводин сын. — Что я, дурак?
— Ну не будешь — и хорошо. А то знавал я одного колдуна — боцманом был когда-то. Обучался колдовству, обучался, но дальше проклятий первой ступени не пошел. Потому что была у него дурная присказка: «Эх, сто якорей мне в задницу…»