— За что? — удивился я.
— Как за что? — в свою очередь удивился Гаврила. — Мельник же! Если мельник, значит, с нечистой силой знается! Испокон веку так… Вот я — нашумел у вдовы и смылся. Опричникам меня не достать, да и батюшка мой наверняка сунул им сколько-нибудь, чтобы не очень искали. А наказать-то кого-нибудь примерно надо! Федю и накажут.
— Здорово, — покрутил я головой. — Прикольные у вас обычаи. Один на всех козел отпущения…
— Он, кстати, точно козел! — оживился Гаврила. — Мужики зерно привезут на помол, а он сверх меры себе отсыплет и так отговаривается, что ничем его не проймешь! Говорят, не только с нечистой силой знается, а еще и с разбойниками, лихими людьми. Они награбленное добро ему везут, а он скупает… И еще говорят… — понизив голос, детина приблизил свои губы к моему уху, — …что к нему церковные воры заходят! Которые церкви святые обворовывают! Вот уж сволочи — почище бесов! Извини, Адик… Нехристи, отступники!
— И что же ему будет? — поинтересовался я. — За твои подвиги жизнью расплатится?
— Федя-то? Не-э-эт! Что же, по-твоему, после каждого безобразия нового мельника заводить? Накладно!.. Плетей с полсотни влепят ему и отпустят. До следующего раза.
— Понятно, — сказал я.
— Открывай, гадина! — бесились опричники, колотя ногами, кулаками, рукоятями сабель в закрытую дверь. — Открывай, знаем, что ты здесь!
Надо было решать, что делать… Разогнать опричников к едрене фене, освободить мельника и отдыхать, набираться сил? Не выйдет: опричники подкрепление подтянут и снова за свое примутся… Разве напугать их посильнее?
— Ломаем дверь! — объявил кто-то из нападавших.
Удары зазвучали громче.
— Выручать надо Федю, — прошептал Гаврила.
— Надо… Впрочем, зачем? Его утащат, и мельница на какое-то время поступит в наше полное распоряжение: отдыхай не хочу!
— Дак это… — замялся Гаврила. — Без мельника на мельнице лучше не показываться… Мельница — нехорошее место. Нечистая сила…
Я хмыкнул.
— Разбойники, лихие люди захаживают, — продолжил детина. — И вообще… Спокойнее будет с Федей договориться. Мы ведь не первый раз его спасаем…
— Второй, — припомнил я. — А если быть точным, то третий. Первый раз и правда я Федю многострадального спас, а второй — ты постарался. Устроил у двора вдовы сумятицу, благодаря которой мельник и улизнул… Ладно, посмотрим, что сделать можно.
Применить, что ли, обычный прием — «призвание фантома»? Дуну, плюну, и возникнет в воздухе над головами супостатов страшенная рожа с полуметровыми клыками!.
. На людей из века, скажем, двадцатого или двадцать первого такая не подействует, а товарищи из Средневековья и примыкающих эпох при виде фантома бегут, не оглядываясь, сколько хватает сил и дыхания.
Так я и поступил. Не предупреждая ни о чем Гаврилу, дунул, плюнул, прошептал заклинание…
— Гляди! — воскликнул отрок. — Вот так чудище!
— Стражи чистилища! — выругался я. — Забыл ведь совсем, что по твоей воле магией теперь не вполне владею! Наколдую одно, а получается…
Огромный комар с фиолетовыми крылышками, появившийся у дверей мельницы, внес легкую сумятицу в ряды опричников, и не более того. Добры молодцы немного поволновались, но, разрубив исполинское насекомое надвое, затоптали останки ногами и продолжили штурм.
Я кусал губы. Только теперь осознал, как подгадил мне Гаврила! Колдовать нормально не могу!.. Да, трудненько мне в дальнейшем придется. На примере Филимона, пытавшегося угробить своей магией отрока, видно… Впору снова штаны с детины снимать и наказывать. Уже в полную силу!.. Он еще и подзуживает:
— Ну чего сидим-то? Введи их во страх великий, как ты умеешь! Прикинься невидимым, да и…
— Издеваешься? — вскинулся я. — Кто святой водой мой магический талант искорежил? Прочитаю заклинание невидимости и, чего доброго, исчезну на веки веков!
— Ох ты… — сник Гаврила. — Я и забыл… Но ведь комара невиданного ты наколдовал? Еще попробуй — вдруг получится…
— Теперь настолько всё через пень-колоду получаться будет, — сказал я, — что и пробовать не стоит… Давай-ка ты включайся в дело: переплюй их всех отсюда, а оставшихся я — так уж и быть — разгоню…
— Нет, — подумав, проговорил Гаврила. — По мастерству плевбы меня враз признают. Лучше не высовываться. И так хоть носа не кажи на люди — то богатыри бьют, то опричники, то родной батюшка…
— А мне что предлагаешь?
— Спробуй. Комар-то страшенный получился! Глядишь, и пострашнее чего-нибудь сотворишь!
Я было поднял руку, чтобы влепить не в меру разговорившемуся отроку подзатыльник, но остановился. В принципе рациональное зерно в его рассуждениях есть. Если б я вообще лишился возможности колдовать — это одно. А небольшая путаница в заклинаниях не преграда для смелого экспериментатора!
— Ладно, — сказал я.
— Вот и хорошо! — обрадовался Гаврила.
* * *
Лучше бы я не пробовал! Результат, как того и следовало ожидать, получился плачевный. Гаврила, наблюдая за моими потугами, давился от смеха.
Колдовал я во всю силу. Образы ужасных монстров, роившиеся в моей голове, в действительности принимали столь причудливые формы, что опричники даже на время приостановили наступление, наблюдая всё разраставшуюся и разраставшуюся у мельницы кунсткамеру.