Они встретились в театре Шерридан на Хаммер?стрит в четверг, пятнадцатого февраля.
Сначала каждый из них думал, что инициатива встречи исходит от партнера, но как только Фрей догадался, что их разыграли, он принял чрезвычайные меры. Возможно, он начал подозревать, что миссис Феннан завлекла его в ловушку, возможно, он предполагал, что за ним следят. Мы этого никогда не узнаем. Как бы там ни было, Эльзу Феннан он убил.
Способ, которым он воспользовался, изложен в отчете судебно?медицинского эксперта: вследствие сдавления гортани, в частности щитовидного хряща, наступила мгновенная смерть. Складывается впечатление, что убийца миссис Феннан не был в этом деле новичком.
За Фреем шли до яхты, стоявшей на якоре возле Чейнуок, и, ожесточенно сопротивляясь во время ареста, он упал в реку. Впоследствии его тело было обнаружено.
Глава восемнадцатая
Между двух миров
Скромный клуб, членом которого являлся Смайли, по воскресеньям обычно пустовал. Но миссис Стеджен не закрывала двери на случай, если кто?нибудь из «этих джентльменов» захочет прийти. Она относилась к «этим джентльменам» властно и ревниво, как в те времена, когда была квартирной хозяйкой в Оксфорде и внушала своим жильцам?студентам больше почтения, чем вся армия воспитателей и инспекторов.
Она прощала все, но каждый раз давала понять, что проявляет такое снисхождение в последний раз. Однажды она заставила Стид?Эспри пожертвовать десять шиллингов для бедных за то, что он без предупреждения пригласил десятерых друзей на ужин, после чего устроила для них пир, о котором еще долго говорили.
Они сидели за тем же столиком, что и в тот раз. Мендель казался немного более бледным и постаревшим. Он почти не разговаривал во время еды и управлялся с ножом и вилкой с присущей ему педантичностью. Лишь Гиллэм поддерживал беседу, так как Смайли тоже был менее разговорчивым, чем обычно. В компании друг друга они чувствовали себя непринужденно, и не было никакой надобности говорить.
— Почему она это делала? — внезапно спросил Мендель.
Смайли медленно опустил голову.
— Я думаю, что знаю, но это только предположение. Наверное, она мечтала об обществе без конфликтов, защищенном и упорядоченном новой религией. Вы знаете, однажды я привел ее в бешенство, и она мне крикнула: «Я вечный жид, нейтральная полоса, поле сражения для ваших оловянных солдатиков». Когда она увидела, что новая Германия строится по подобию старой и снова возрождаются надменность и спесь, как она говорила, то, я думаю, она не смогла этого перенести. Она, должно быть, думала о бессмысленности своих страданий и о процветании своих преследователей. И она восстала. Пять лет назад она и ее муж встретили Дитера на немецком лыжном курорте. В то время Германия уже становилась могущественной западной державой.
— Она была коммунисткой?
— Я не думаю, что она любила ярлыки. Я полагаю, она хотела помочь построить общество, которое могло бы жить без войны, ведь слово «мир» сейчас не в моде. А она, я думаю, хотела мира.
— А Дитер? — спросил Мендель.
— Черт его знает, чего он хотел. Славы, я думаю, и всеобщего социализма. (Смайли пожал плечами.) Они мечтали о мире и свободе, а сейчас это убийцы и шпионы.
— Боже мой! — воскликнул Мендель.
Смайли вновь умолк, глядя на стакан. Он закончил словами:
— Я не могу требовать, чтобы вы поняли. Вы ведь видели лишь конец Дитера. А я видел начало. Он прошел весь круг. Я думаю, что он не мог себе простить, что был предателем во время войны, и хотел это исправить. Он был одним из этих устроителей мира, которым удается только разрушать, вот и все.
Гиллэм тактично прервал:
— А этот звонок на восемь тридцать?
— Я думаю, что это согласовывается с нашими предположениями. Феннан хотел встретиться со мной в Марлоу, для этого он взял выходной. Он не сказал Эльзе, что возьмет выходной, в противном случае она постаралась бы солгать мне что?нибудь, чтобы объяснить это. Он заказал вызов для того, чтобы иметь повод уехать в Марлоу. Во всяком случае, я так думаю.
В большом камине потрескивали дрова.
В полночь Смайли сел на самолет, вылетающий в Цюрих. Была прекрасная ночь, и в иллюминатор он созерцал серое крыло, неподвижное на фоне звездного неба. Часть вечности между двумя мирами. Эта картина успокоила его, рассеяла опасения, сомнения, наполнила его фатализмом по отношению к непостижимым путям вселенной. Патетические поиски любви, возвращение к одиночеству — все казалось ему в этот миг незначительным.
Вскоре на горизонте показались огни французского берега. Глядя на них, он по?новому ощутил размеренную жизнь, протекающую внизу: терпкий запах французских сигарет, чеснока и хорошей кухни, громкие голоса в кафе. Мастон, с его запутанными бумагами и накрахмаленными «политиками», остался там, за миллион километров.
Пассажиры с любопытством посматривали на Смайли: маленький полный человечек, меланхоличный, заказывающий виски, улыбающийся ни с того, ни с сего… Сидевший рядом с ним молодой человек неодобрительно покосился на него. Он видел таких людей.
Он видел таких людей. Мелкий чиновник, едущий за границу развлекаться. «Неприятный тип», подумал он.