В этом была вся Энн. «Жду ответа». Верни старое, посмотри, можно ли все начать сначала, и ответь мне. Я бросила своего любовника, любовник бросил меня. Позволь мне снова взбудоражить твой мир: мой мне надоел. Я хотела бы вернуться к тебе… Я хотела бы… Хотела бы…
Смайли встал, все еще держа в руке письмо. Он снова подошел к фарфоровым фигуркам. Он оставался там несколько минут, глядя на маленькую пастушку. Она была такой прекрасной.
Глава пятнадцатая
Последнее действие
Театр Шерридан, где играли «Эдуарда Второго», был набит до отказа. Гиллэм и Мендель сидели рядом на боковых местах с левой стороны зала. Партер образовывал перед сценой полукруг, и отсюда они могли видеть задние ряды. Несколько пустых мест отделяли Гиллэма от группы молодых студентов, ерзающих от нетерпения. Оба задумчиво смотрели на подвижное море голов, оживляемое бесконечными колебаниями, когда опоздавшие занимали свои места. Это зрелище напоминало Гиллэму один восточный танец, где неуловимые движения рук и ног контрастировали с неподвижным туловищем. Время от времени он бросал взгляд на кресла в глубине зала, но ни Эльзы Феннан, ни ее спутника не было.
Записанная на диск увертюра закончилась, и он снова украдкой взглянул на два кресла в заднем ряду. Сердце его екнуло: он увидел тонкий неподвижный силуэт Эльзы Феннан, которая пристально разглядывала зал, как ребенок, изучающий хорошие манеры. Место справа от нее, возле прохода, еще пустовало.
А на улице, перед входом в театр, выстраивались ряды такси и очаровательные представители высшего и среднего сословий спешно давали шоферам слишком щедрые чаевые и теряли еще пять минут в поисках своих билетов. Такси, в котором ехал Смайли, миновав театр, остановилось у отеля «Кларендон», и он пошел в бар.
— С минуты на минуту я жду телефонного звонка, — сказал он. — Мое имя Сэвидж. Вы позовете меня?
Бармен повернулся к стоящему за ним телефону и что?то сказал телефонистке.
— И, пожалуйста, маленький виски с содовой. Выпьете со мной?
— Спасибо, я не пью.
Над слабо освещенной сценой поднялся занавес, и Гиллэм, уставившись в глубь зала, сперва тщетно старался проникнуть взглядом сквозь внезапные сумерки. Мало?помалу его глаза привыкли к слабому огоньку аварийной лампочки, и ему удалось различить Эльзу в полумраке; место рядом с ней оставалось незанятым.
Лишь низенькая перегородка отделяла кресла от прохода, огибавшего зал сзади; позади нее было множество дверей, ведущих в фойе, бар и раздевалку. Вдруг одна из них открылась, и, словно нарочно, косой луч света упал на Эльзу Феннан, освещая одну сторону лица, обрисовывая ее черты. Она слегка наклонила голову, как бы прислушиваясь к чему?то позади себя, привстала, вновь села, приняв прежнюю позу.
Гиллэм почувствовал, как Мендель дотронулся до его руки, оглянулся и увидел худое лицо своего спутника, который сидел, подавшись вперед.
Проследив за направлением взгляда Менделя, он рассмотрел первые ряды: высокий силуэт медленно двигался в глубину зала. Это было впечатляющее зрелище: красивый, очень стройный мужчина со спадающей на лоб прядью черных волос. Мендель с восхищением рассматривал высокого красавца, поднимавшегося, прихрамывая, по проходу. В нем было что?то особенное, что?то поразительное, даже беспокоящее. Гиллэм, сквозь очки наблюдавший его медленные и величественные движения, любовался грацией и гармонией его неровной походки. Это был особый человек, один из тех, которые оставляют глубокий отпечаток в памяти, которые одинаково свободно чувствуют себя в любом обществе; для Гиллэма он был олицетворением романтического героя. Он представил его на мостике корабля рядом с Конрадом; представил путешествующим с Байроном по Греции, вместе с Гете спускающимся во мрак средневекового ада.
Он шел, выбрасывая вперед здоровую ногу, и его вызывающий властный вид не мог остаться незамеченным. Гиллэм отметил, что все повернули головы к нему и провожали его взглядом, как загипнотизированные.
Гиллэм встал и быстро пошел к запасному выходу. Затем он прошел по проходу, спустился на несколько пролетов и наконец вошел в фойе. Касса была закрыта, но там еще сидела молодая кассирша, склонившись над схемой, где были отмечены проданные места.
— Извините, — обратился к ней Гиллэм, — мне надо позвонить по вашему телефону. Срочно… Вы разрешите?
— Тсс…
Не поднимая головы, она быстро водила карандашом. У нее были бесцветные волосы, жирная кожа, выдававшая долгие часы бессонницы и наспех проглоченные завтраки. Гиллэм подождал несколько секунд, размышляя, сколько времени ей понадобится, чтобы связать воедино частокол цифр, стопку билетов и кучу монет в кассе.
— Послушайте, — повторил он, — я инспектор полиции. Там, наверху, находятся два героя, которые мечтают о ваших деньгах. Ну что, дадите мне позвонить?
— О Господи, — сказала она устало, в первый раз взглянув на Гиллэма. (Она носила очки, и ее лицо было некрасивым.) Она не казалась ни встревоженной, ни взволнованной. — Пусть забирают эти чертовы деньги. С этими счетами можно сойти с ума.
Она отложила сложенные перед ней бумаги, открыла дверцу своей кабинки, и Гиллэм пробрался внутрь.