С ней что?то случилось, теперь это было очевидно. Он заставил себя успокоиться.
Какой путь к вокзалу она могла выбрать? Нельзя терять ни минуты. Сейчас нужен (если, конечно, уже не произошло самое худшее) холодный, скрупулезный анализ всех имеющихся данных, что всегда вознаграждал Фортуната самыми плодотворными идеями в бытность инженером и изобретателем.
Напрягая всю силу воображения, он пытался углядеть потайные пружины и шестерни событий, которые могли вовлечь в свою орбиту Еву, когда она покинула отель. Фортунат даже вызывал в себе то, что называется «чемоданным настроением», то особое эмоциональное состояние, в котором пребывает человек в ожидании долгого пути.
Итак, она заранее отправила багаж на вокзал, а не поехала вместе с ним на заказанном в отеле авто. Логично предположить, что по дороге она собиралась к кому?то зайти.
Но к кому? Да еще в столь поздний час?
И тут Фортунат вспомнил, как настоятельно она просила Сефарди не забывать Сваммердама.
Старик?энтомолог жил на Зейдейк, а это чуть ли не очаг преступности, как явствовало из газетного сообщения о совершенном там убийстве… Ну конечно! Она могла направиться только туда.
Хаубериссер похолодел при мысли о том, чем грозила молодой женщине перспектива столкнуться с портовым сбродом.
Он кое?что слышал о притонах, где чужаков обирают до нитки, а потом концы в воду — трупы сбрасывают через люк прямо в канал. У него волосы встали дыбом, когда он связал это с возможной участью Евы.
Через несколько минут автомобиль уже мчался по Опенхавенбрюке, но, переехав мост, затормозил возле церкви св. Николая.
— Дальше нельзя, по этим узким улочкам машине проехать, — объяснил шофер. — Придется господину зайти в трактир «У принца Оранского», — он указал на светящиеся окна, — может, хозяин даст адресок.
Дверь вертепа была распахнута. Хаубериссер решительно переступил порог. Внутри не было никого, кроме мужчины за стойкой, взгляд которого не предвещал ничего хорошего. Где?то бешено, как перед дракой, орали.
— Господин Сваммердам проживают на пятом этаже, — соизволил сообщить хозяин, получив чаевые, и с крайней неохотой осветил фонарем ступени какой?то костоломной лестницы.
— Нет, юфрау ван Дрейсен с тех пор у нас не бывала, — покачивая головой, сказал старый энтомолог, когда Хаубериссер в нескольких торопливых фразах объяснил ему причины своего беспокойства. Старик еще не ложился и был, как говорится, застегнут на все пуговицы. Но единственная, почти догоревшая сальная свеча на столе и скорбный вид Сваммердама свидетельствовали о том, что он провел долгие часы, оплакивая в душе ужасную кончину своего друга Клинкербогка.
Хаубериссер схватил его руку.
— Простите, господин Сваммердам, что я нагрянул к вам посреди ночи, как бы невзирая на ваше горе… Да, я знаю, какую утрату вы понесли… — Фортунат прервался, заметив удивление на лице старика. — Я знаю даже некоторые подробности. Доктор Сефарди изложил мне их сегодня. Если вы не будете против, мы позднее можем обстоятельно поговорить об этом. Но сейчас я просто с ума схожу из?за страха за Еву. Не исключено, что она собиралась проведать вас, а по пути на нее напали и… и… Господи, ведь это вполне вероятно!
Он сорвался с кресла и начал как заведенный ходить из угла в угол.
Сваммердам задумчиво молчал и спустя какое?то время, словно очнувшись, произнес:
— Прошу вас, не сочтите мои слова пустым утешением, менейр. Поверьте мне, юфрау ван Дрейсен жива!
Хаубериссер резко обернулся.
— Откуда вы это знаете? — дрогнувшим голосом спросил он, хотя спокойный, уверенный тон старика каким?то чудодейственным образом окрылил его, будто камень с души свалился.
— Откуда вы это знаете? — дрогнувшим голосом спросил он, хотя спокойный, уверенный тон старика каким?то чудодейственным образом окрылил его, будто камень с души свалился.
После долгой паузы Сваммердам вполголоса ответил:
— Иначе я бы увидел ее.
Хаубериссер опять стиснул его руку.
— Заклинаю вас, помогите, если это в ваших силах! Я знаю, вы всю жизнь шли путем веры. Должно быть, ваш взгляд проникает глубже, чем мой. Человек посторонний часто видит…
— Я не настолько посторонний, как вы думаете, менейр, — прервал Сваммердам, — юфрау я видел лишь раз в жизни, но, если я скажу, что люблю ее всем сердцем, как родную внучку, это не будет преувеличением. — Он протестующе взмахнул рукой. — Не надо меня благодарить, пока еще не на чем. Я сделаю все, что в моих слабых силах — иначе и быть не может — чтобы помочь ей и вам, даже если при этом прольется моя старая, отслужившая кровь… А теперь спокойно выслушайте меня. Вы не ошиблись в своей догадке: с юфрау ван Дрейсен случилось какое?то несчастье. К тетке она не заходила, я узнал это от своей сестры, которая только что побывала в монастыре бегинок. Не могу с уверенностью сказать, сумеем ли мы помочь ей уже сегодня, то бишь удастся ли нам найти ее, но в любом случае нельзя упускать ни единой возможности. Но, прошу вас, не горюйте, даже если наши поиски окажутся безуспешными. Мне ясно как белый день: есть некто, в сравнении с кем мы оба беспомощные младенцы, и Он осеняет ее своей десницей. Не хотелось бы говорить загадками… Надеюсь, придет время и я смогу объяснить вам, почему я так уверен, что Ева последовала одному моему совету… И то, что случилось сегодня, возможно, уже первое следствие этого шага. Мой друг Клинкербогк избрал когда?то путь, подобный тому, что начала Ева. Я?то Давно каким?то глубинным зрением предвидел конец, хотя всегда цеплялся за соломинку надежды, что можно отвратить этот путь страстными молитвами. Минувшая ночь подтвердила то, что я и так знал, хотя по слабости не следовал на деле этому знанию: молитва — всего лишь средство пробуждения дремлющих в нас сил. Вера в то, что молитвы могут изменить волю Бога, — не более чем глупость. Люди, вверившие свою судьбу духу, сошедшему на них самих, подвластны закону духовному. Они достигли совершеннолетия, они вышли из?под опеки земли и станут когда?нибудь ее господами. Что бы ни случилось с ними во внешнем мире, все означает лишь веху на пути вперед и все оборачивается благом. Именно такова участь юфрау Евы, не сомневайтесь в этом, менейр. Однако не так просто призвать дух, который бы правил нашей судьбой. Это дано только воистину зрелому, чей голос услышит Он. И это должен быть голос любви, призыв во благо зрелого человека. Иначе мы разбудим в себе силы тьмы.