1. «В течение полумесяца» — это внешнее макрокосмическое время, в каком Шарипутра проницал дхармы.

2. «проницал дхармы, одну за другой» — это порядок возникновения дхарм, порядок, который может быть как их собственным порядком возникновения в макрокосмическом внешнем времени, так и порядком возникновения моментов созерцания Шарипутры во внутреннем микрокосмическом времени.

3. «Тогда он вступил в первую дхьяну» — здесь «тогда» относится к внутреннему микрокосмическому времени созерцания Шарипутры, но времени, которое с «внешней» точки зрения сжато в одном мгновении входа в первую дхьяну.

Теперь мы видим, что в (3) временная последовательность в возникновении состояний сознания, дхарм превращается в пространственную конфигурацию их распределения. Словом, время дхьяны переходит в ее пространства и, так сказать, «относительная хронология» актов и фактов созерцания становится чистой топологией. Но тогда и дхарма, с точки зрения дхьяны, представляет собой момент мысли, «уже» отделенный от других моментов мысли и определяемый (и терминологически обозначенный согласно дхьянической классификации дхарм на классы и подклассы) по занимаемому им месту (locus) в пространстве (topos) дхьяны.

(2) Из сказанного выше следует, что сам термин «дхарма» употребляется в буддийских текстах в двух смыслах, а именно: как момент мысли, мысль, состояние сознания, феномен, «дхарма как одна дхарма»: и как обозначение разновидности, класса или подкласса дхарм. Из чего также следует: с точки зрения дхьяны, каждой мысли при ее возникновении приписывается набор дхарм, число и состав которых определяется йогическим статусом этой мысли и порождающего ее ума — от «нулевой йоги» косной, неразвитой, нечистой и невежественной мысли до мысли созерцателя, сосредоточенной на трансцендентальной сфере не-восприятия и не-чувствования. В этой связи отметим одну интереснейшую черту возникновения мысли в дхьяне: чем выше дхьянический уровень или статус возникающей мысли, тем меньшее число дхарм ее сопровождает и тем проще (по своей номенклатуре) состав этих дхарм. Это можно было бы назвать «правилом дхармической редукции». К этому можно добавить в порядке тавтологического вывода: в «нормальном», не-дхьяническом мышлении «вещь А есть вещь А и факт Б есть факт Б», но что бы ни возникло в дхьяне, оно само есть не то, чем оно является, а является дхармой определенного класса и подкласса. Это так, поскольку все феномены психической субъективности созерцающего, все «его» ментальные дхармы, так сказать по определению временные, уже нашли свое «разрешение» в пространстве дхьяны и стали чистыми объектами созерцания.

(3) Один философский вопрос пока еще остается неразъясненным. Каково же вообще отношение сознания к созерцанию, дхьяне? Следует уточнить: какого сознания? Или точнее: какой дхармы, какого класса дхарм, названной здесь «сознанием»? По тексту XI мы видим, что основой, сердцевиной дхармического состава мысли во всех девяти фазах созерцания (4 дхьяны плюс 5 трансцендентальных сфер) остаются пять дхарм, соответствующих пяти агрегатам, скандхам индивидуального существования. Здесь пятая скандха, ум, или сознание как ум, приобретает особое значение. Так, во второй трансцендентальной сфере оно становится бесконечным и тем самым противопоставленным бесконечному пространству первой трансцендентальной сферы. В четвертой трансцендентальной сфере сознание также противопоставлено пространству, но фактически как равноместное последнему. В этой связи отметим, что «ничто» пятой сферы можно понимать (только в порядке догадки) как предел того, что может быть мыслимо мыслью и осознано сознанием. Однако здесь последнее слово за Буддхагхошей, который сказал: «Ничто — это сознание, исчезнувшее в пространстве». Или «превращенное в пространство»?

Отметим, что вектор трансформации умственного микрокосма созерцателя в трех первых трансцендентальных сферах направлен от «Пространство — это все» через «Сознание — это все» к «Сознание — это пространство» (т.е фактически «вообще ничего»), но в четвертой и пятой сферах вектор удивительным образом меняется. Теперь это — восприятие (третий агрегат индивидуального существования), которое сначала нейтрализуется, а затем отбрасывается вместе с эмоциями. Таким образом психо-ментальный комплекс созерцателя лишается не только своей когнитивной составляющей, но и своей перцептивной основы. Последнее особенно важно, ибо в Абхидхарме, да и в буддийской философии в целом, восприятие играет роль универсального ментального деноминатора и представляет всю сумму функций и модальностей ума. Вот почему уже на пороге Нирваны — ибо, как сказано в сутре, «не будет иного избавления за сферой прекращения восприятия и чувствования» — весь мир мыслимых и воспринимаемых вещей уже прекратил свое существование для созерцателя.

(4) Теперь, наконец, о самой загадочной, если не сказать таинственной, особенности дхьяны как феномена, дхармы — в ее, этой дхармы, отношении к другим дхармам. Что бы ни происходило в дхьяне, какая бы дхарма ни возникла, ни возникает и в будущем ни возникнет в ее пространстве, остается неопределенным следующее: возникла (возникает, возникнет) ли эта дхарма сама, спонтанно, только в силу Взаимообусловленного Возникновения, или была генерирована в созерцании созерцателем. Я думаю, что именно эта неопределенность обусловила ту весьма высокую степень свободы толкования начальных постулатов буддизма, которая отличала философов-буддистов от их брахманистских коллег в толковании последними основных постулатов ведийской религии. Вместе с тем та же дхьяническая неопределенность имела своим философским результатом появление в буддизме Большой Колесницы целой группы солипсистских (и «иллюзионистских») школ и концепций, получивших дальнейшее развитие в буддийском тантризме.

Семинар двенадцатый

Текст XII. Возникновение мысли

I. Первый тип благой мысли.