— Если пробежать по старой конной тропе, — говорил один, — можно перехватить его в лесу на вершине холма.
— Можно спрятаться в кустах по обочинам, — добавил второй, — и напасть на него с двух сторон.
— Но делить денежки будем на четверых, — напомнил третий. — Золота у него больше, чем он показывал, зуб даю.
— Сначала надо его угрохать, — сказал четвертый. — Не нужно, чтобы из-за него пошли слухи.
Трое остальных сказали: «Точно!», «Точно» и «Уж точно», они поднялись и ушли, а хозяйка выбежала из дома и принесла Абдулле полную пригоршню медяков.
— Надеюсь, сударь, сдачу я сосчитала верно. Южное серебро бывает у нас редко, и мне пришлось спросить мужа, сколько стоит ваша монета. Он говорит, сотню наших медяков, а вы должны были пять, так что…
— Благодарю вас, о сливки среди стряпух и создательница бесподобного пива, — поспешно ответил Абдулла и вместо долгого задушевного разговора, на который хозяйка явно рассчитывала, вернул ей половину медяков.
Он говорит, сотню наших медяков, а вы должны были пять, так что…
— Благодарю вас, о сливки среди стряпух и создательница бесподобного пива, — поспешно ответил Абдулла и вместо долгого задушевного разговора, на который хозяйка явно рассчитывала, вернул ей половину медяков. Оставив ее в оцепенении, он со всех ног помчался догонять солдата. Пусть этот пустобрех — отъявленный бездельник и чудовищный зануда, но это не значит, что он достоин того, чтобы на него напали в лесу и убили из-за золота.
Глава десятая,
повествующая о насилии и кровопролитии
Абдулла обнаружил, что идти быстро у него не получается. В Ингарии ему было непривычно холодно, и от неподвижного сидения все тело ужасно закоченело, а ноги ныли после того, как вчера пришлось шагать весь день напролет. Потайной кармашек в левой туфле и вправду натер ему на пятке очень серьезный волдырь. Не успел Абдулла пройти и сотни ярдов, как захромал. Однако участь солдата заботила его настолько, что он упорно шагал вперед со всей возможной скоростью. Он прохромал мимо горстки домиков с травяными крышами и вышел за околицу, где деревьев у дороги было поменьше. Там он увидел солдата — тот, не торопясь, брел далеко впереди, направляясь туда, где дорога взбиралась на холм, покрытый густыми пышными деревьями, видимо обычными для этих краев. Судя по всему, неотесанные молодые люди устроили засаду именно там. Абдулла постарался хромать побыстрее. Из бутылки, болтавшейся у него на поясе, вырвался раздраженный синий дымок.
— Что, обязательно так меня трясти? — спросил он.
— Да, — пропыхтел Абдулла. — Тот человек, которого ты избрал, чтобы помочь мне, наоборот, нуждается в моей помощи.
— Гм! — ответил джинн. — Теперь я понимаю. У тебя неистребимо романтический взгляд на жизнь. Твоим следующим желанием окажутся сверкающие доспехи.
Солдат брел очень медленно. Абдулла сократил расстояние между ними и вошел в лесок почти сразу за солдатом. Однако дорога принялась петлять между деревьев, чтобы легче было взбираться на склон, поэтому Абдулла потерял солдата из виду, пока не прохромал за последний поворот и не обнаружил его всего в нескольких ярдах. Случилось так, что именно в этот миг негодяи решили напасть на свою жертву.
Двое выпрыгнули с одной стороны дороги прямо за спиной у солдата. Те двое, которые выпрыгнули с другой стороны, оказались прямо перед ним. Последовало несколько мгновений яростного сражения и сокрушительных ударов. Абдулла поспешил на помощь, однако поспешал он не торопясь, поскольку еще ни разу в жизни никого не ударил.
Пока он приближался, произошли всевозможные чудеса. Два парня, зашедшие к солдату со спины, разлетелись в противоположные стороны — к разным обочинам дороги, где один из них врезался головой в дерево и больше никого не тревожил, а второй свернулся калачиком и замер. Один из тех двоих, которые выпрыгнули перед солдатом, почти сразу же получил весьма пикантное увечье и согнулся пополам, чтобы поразмыслить над ним. Второй, к понятному изумлению Абдуллы, взмыл в воздух и на какое-то время повис, как тряпка, на ветке. С грохотом сверзившись оттуда, он уснул прямо на дороге.
Тут согнутый пополам разогнулся и пошел на солдата с длинным узким ножом. Последовало противостояние один на один, сопровождавшееся глухим рыком, — причем Абдулла твердо верил, что закончится оно в пользу солдата. Ему как раз подумалось, что беспокоиться за этого солдата вовсе и не следовало, как вдруг свернувшийся калачиком развернулся и бросился солдату на спину с другим длинным узким ножом.
Абдулла быстро сделал именно то, что требовалось. Он шагнул вперед и огрел молодого человека по голове бутылкой с джинном.
— УЙ! — завопил джинн.
А громила рухнул, словно вековой дуб.
Заслышав грохот, солдат обернулся, отвлекшись от своих занятий, которые, по всей видимости, заключались в вязании затейливых узлов из другого молодого человека.
Заслышав грохот, солдат обернулся, отвлекшись от своих занятий, которые, по всей видимости, заключались в вязании затейливых узлов из другого молодого человека. Абдулла поспешно отступил. Ему не понравилась ни быстрота, с которой солдат обернулся, ни то, как он держал ладони — тесно сдвинув пальцы вместе, так что получилось два тупых, но смертоносных орудия.