Показалась жаровня Джамала, а рядом — покосившаяся палатка Абдуллы, вокруг которой прямо на земле валялись ковры. Солдаты явно искали здесь Цветок-в-Ночи. Джамал, уронив голову на руки, дремал между большим булькающим котлом кальмаров и дымящимся мангалом с шашлыками. Он поднял голову и остолбенел при виде ковра, висевшего в воздухе прямо перед ним.
— Вниз, малыш! — скомандовал Абдулла. — Джамал, позови пса!
Джамал, очевидно, был крепко напуган. Еще бы — если твоя жаровня оказалась по соседству с палаткой человека, которого Султан намерен посадить на кол, ничего хорошего это не сулит. Джамал онемел. Поскольку пес не обращал на них обоих никакого внимания, Абдулле пришлось собраться с силами и усесться, брякая, звякая и обливаясь потом. При этом он спихнул пса. Пес спрыгнул прямо на прилавок Джамала и тот рассеянно взял его на руки.
— Что же мне делать? — спросил он, не сводя глаз с цепей. — Привести тебе кузнеца?
Такое проявление дружбы со стороны Джамала Абдуллу очень тронуло. Однако, усевшись, он увидел, что делается между палатками. Он разглядел подошвы улепетывающих ног и развевающиеся одежды. Судя по всему, какой-то торговец спешил позвать Стражу — хотя в бегущей фигуре было нечто, сильно напоминавшее Абдулле Ассифа.
— Нет, — сказал Абдулла. — Некогда. — И со звоном вытянул левую ногу поближе к краю ковра. — Сделай лучше вот что. Положи руку на вышивку у меня над левой щиколоткой.
Джамал послушно вытянул смуглую руку и очень осторожно потрогал вышивку.
— Это что, колдовство? — нервно спросил он.
— Нет, — отвечал Абдулла. — Потайной карман. Сунь туда руку и достань деньги.
Джамал ничего не понял, однако его пальцы как-то сами собой ощупали щиколотку Абдуллы, забрались в карман и вытащили оттуда полный кулак денег.
— Да тут целое состояние, — прошептал он. — А что, на это можно купить тебе свободу?
— Нет, не мне, — возразил Абдулла. — Тебе! За тобой и твоим псом обязательно придут — вы же мне помогали. Забирай золото и пса и уходи. Уезжай из Занзиба. Отправляйся к варварам, на север — там можно скрыться.
— На север! — охнул Джамал. — Да что же мне там делать, на этом севере?
— Купи все, что нужно, и открой ресторан с рашпухтской кухней, — посоветовал Абдулла. — Золота на это хватит, а повар ты превосходный. Состояние себе сделаешь!
— Правда? — усомнился Джамал, переводя взгляд с Абдуллы на горсть золота.
— Ты серьезно так думаешь?
Абдулла не сводил беспокойных глаз с прохода между палатками. Теперь там было полно народу — не стражников, а наемников-северян, и бежали они со всех ног.
— Только уходи прямо сейчас, — сказал он.
Джамал услышал клацанье ног бегущих солдат. Он вытянул шею, чтобы удостовериться во всем своими глазами. Затем он свистнул псу и исчез — так проворно и тихо, что Абдулле осталось лишь дивиться. Джамалу хватило времени даже на то, чтобы снять шашлык с мангала и не дать ему подгореть. Наемникам остался лишь котел недоваренных кальмаров.
— В пустыню, быстро! — шепнул Абдулла ковру.
Ковер тут же взвился в воздух, как обычно, вильнув в сторону. Абдулла подумал, что неминуемо свалится с него, однако тяжесть оков продавила ковер посередине, сделав из него нечто вроде гамака. А скорость пришлась кстати. Солдаты кричали Абдулле вслед. Раздались какие-то громкие удары. Через несколько мгновений синее небо рядом с ковром пересекли две пули и арбалетная стрела — пересекли и упали вниз. Ковер метался из стороны в сторону — над крышами, через стены, мимо башен, а потом заскользил по самым вершинам пальм и стал стелиться над огородами. И наконец, он вылетел в горячую серую пустоту, под огромным куполом небес отливавшую белым и желтым, и оковы Абдуллы стали неприятно нагреваться.
Свист ветра утих. Абдулла поднял голову и обнаружил, что Занзиб уже успел превратиться в крошечную кучку башенок на горизонте. Ковер неспешно миновал всадника на верблюде, который удивленно повернул ему вслед закутанное покрывалом лицо. Он начал снижаться. Тогда всадник повернул верблюда и пустил его рысью по направлению к ковру. Абдулла прямо-таки видел, как он радостно думает о том, что сейчас разживется настоящим, действующим ковром-самолетом, владелец которого весь в цепях и сопротивления не окажет.
— Выше, выше! — чуть ли не завизжал Абдулла. — На север!
Ковер тяжко набрал высоту. От каждой его ниточки веяло раздражением и неохотой. Он неуклюже заложил вираж и прогулочным шагом двинулся на север. Всадник на верблюде бросился наперерез, перейдя на галоп. Поскольку летел ковер невысоко, достать его с галопирующего верблюда ничего не стоило.
Абдулла понял, что настало время решительных формулировок.
— Берегись! — крикнул он всаднику. — Занзибские власти выслали меня из города в оковах, чтобы я не распространил ужасную заразу!
Однако заставить всадника поверить оказалось не так-то просто. Он осадил верблюда и последовал за ковром аллюром помедленнее, вытягивая из поклажи палаточный шест. Этим шестом всадник явно намеревался скинуть Абдуллу наземь. Абдулла поспешно переключился на ковер.
О превосходнейший из ковров, — зашептал он, — о многоцветнейший из паласов, о нежнейшее произведение ткаческого искусства, в прелестный ворс которого вплетены могущественные чары, боюсь, доселе я относился к тебе без должного почтения. Я отдавал тебе грубые приказы и даже кричал на тебя, а ведь теперь мне понятно, что твоя ранимая натура нуждается лишь в мягчайших из просьб. Прости меня, о, прости!