Ровно через 4 часа в поле на исходное положение прибыл И. П. Уборевич с посланным мною адъютантом.
Поздоровавшись с командиром 21-го кавполка, он приказал доложить обстановку и решение.
И. Н. Музыченко умело доложил И. П. Уборевичу свое решение. По улыбке командующего я понял, что начало учения ему понравилось.
– Ну что ж, по коням, – сказал он. – Посмотрим полк в действии.
Учение продолжалось 5 часов. За это время командующий сумел объехать все подразделения полка, действовавшего в условиях «передового отряда дивизии». Он проскакал более 80 километров и, видимо, устав, приказал дать отбой.
После моего разбора, который я сделал прямо с седла перед строем полка, И. П. Уборевич поблагодарил всех за учение, а затем, прощаясь с командованием дивизии, сказал:
– Обучаете части по-современному. Желаю успеха. Я не могу задержаться, спешу на госграницу, но буду у вас перед маневрами.
Все были довольны результатами учения и, честно говоря, тем, что командующий не имел времени дольше оставаться в дивизии.
В 1935 году 4-я кавалерийская дивизия была передана из 3-го кавалерийского корпуса в 6-й казачий корпус, командиром которого был назначен Е. И. Горячев. С апреля 1936 года 4-я кавалерийская дивизия была переименована в 4-ю Донскую казачью дивизию и для нее была установлена казачья форма.
Мне пришлось неоднократно участвовать в окружных маневрах. Но особо ценный оперативно-тактический опыт я получил, участвуя в больших окружных маневрах. Надо отдать должное И. П. Уборевичу, начальнику штаба округа Б. И. Боброву, начальнику отдела боевой подготовки округа Н. А. Шумовичу и всему окружному аппарату – они умели поучительно организовать маневры, мастерски провести розыгрыш действий сторон и разобрать итоги.
Особенно запомнились мне маневры 1936 года, и в частности форсирование реки Березины, той самой, на которой в 1812 году Наполеон погубил остатки своей армии, отступавшей из России.
Нам было известно, что на маневры прибыли нарком обороны К. Е. Ворошилов и другие военачальники. Естественно, что каждая часть, каждое соединение ожидали приезда К. Е. Ворошилова. Ну, а мы, командиры 4-й казачьей дивизии, считали в порядке вещей, что нарком обязательно будет у нас. Но когда! Хотелось, чтобы это произошло в хорошую погоду, когда все мы будем выглядеть веселее, красочнее. К сожалению, как это чаще всего бывает осенью, зарядили дожди.
Закончив сосредоточение частей дивизии в районе переправы, хорошо замаскировав их в лесных массивах в 4–5 километрах от реки, мы вызвали на командный пункт командиров, чтобы дать им устное указание о тактическом взаимодействии с соседними частями после форсирования. Не успели еще развернуть карты, как к командному пункту подъехала вереница машин. Из первой машины вышли К. Е. Ворошилов, А. И. Егоров и И. П. Уборевич. Я представился наркому обороны и кратко доложил о том, что 4-я дивизия подготовилась к форсированию реки, а командиры частей собраны на местности для получения последних указаний.
– Хорошо, – сказал нарком, – послушаем ваши указания.
Климент Ефремович очень подробно интересовался техникой форсирования реки танками своим ходом при глубине, превышающей высоту танка БТ-5. После детального доклада командира механизированного полка нарком обратился к знакомым по Конной армии командирам и комиссарам частей.
– Как изменилась наша конница! – сказал он. – В гражданскую войну мы с Буденным на всю Конную армию имели несколько примитивных броневиков, а теперь в каждой кавалерийской дивизии – целый полк замечательных танков, способных своим ходом преодолевать сложные речные преграды. Ну, что ты, старый дружище, думаешь насчет танков, – обратился нарком к Федору Яковлевичу Костенко, – не подведут они нас? Может быть, конь вернее, а?
– Нет, Климент Ефремович, – ответил Ф. Я. Костенко. – Коня, шашку и пику мы пока не забываем – думается, рано еще хоронить конницу, она еще послужит Родине, но танкам мы уделяем серьезное внимание, это новый подвижной род войск.
– Ну, а как думает комиссар? – спросил нарком А. С. Зинченко, которого также знал по Первой конной.
– Я считаю, что Федор Яковлевич прав, – ответил он и добавил: – Я был бы плохим, вернее, никуда не годным комиссаром мехполка, если бы сомневался в большом будущем бронетанковой техники. Мое мнение: надо смелее развертывать механизированные войска, особенно танковые соединения, которых у нас маловато.
– Ну что ж, Александр Ильич, – обратился к начальнику Генерального штаба К. Е. Ворошилов, – не будем мешать командованию дивизии. Желаю всем вам удачи, мы еще увидимся и потолкуем.
Мы поняли, что нарком будет лично наблюдать форсирование реки, так как вся колонна машин направилась в район предстоящих действий нашей дивизии. После 30-минутной артиллерийской подготовки передовые отряды частей дивизии на широком фронте подошли к реке. Низко пролетевшее вдоль реки звено самолетов поставило дымовую завесу, удачно прикрыв от «противника» действия первого десантного эшелона. Когда дым начал рассеиваться, передовые подразделения уже зацепились за противоположный берег. Кое-где были слышны крики «ура», частая стрельба и пушечные выстрелы. А когда дым окончательно растаял, стало хорошо видно, как 15 танков мехполка, с ревом выбравшись на берег «противника» и, стреляя на ходу, быстро подходили к подразделениям, наступавшим на захваченном плацдарме. Скоро вся дивизия была на другом берегу и, опрокинув «противника», успешно продвигалась вперед.