Еще менее удовлетворяют Гальдера успехи группы армий «Север».
…
«Снова, – пишет он 22 июля, – в ставке большая тревога по поводу группы армий “Север”, которая не имеет ударной группировки и все время допускает ошибки. Действительно, на фронте группы армий “Север” не все в порядке по сравнению с другими участками Восточного фронта».
В руководящей верхушке вермахта возникли разногласия по подводу целей дальнейших операций и направлений главных ударов. Наблюдается непоследовательность в постановке войскам очередных задач. Так, если 26 июля Гитлер требовал «ликвидировать гомельскую группировку противника путем наступления вновь созданной группы фон Клюге», то 30 июля Йодль сообщил Гальдеру другое решение верховного главнокомандования вооруженных сил Германии: «На южном участке фронта пока не проводить наступления на Гомель».
Вся эта лихорадка в действиях стратегического руководства противника была следствием непредвиденного упорного сопротивления Красной Армии.
Из дневника Гальдера видно, что немецкие войска в первые же недели боев на советско-германском фронте понесли большие потери. Вот несколько примеров:
20 июля 1941 года генштаб сухопутных войск доложил своему верховному руководству: «…Боевой состав танковых соединений: 16-я танковая дивизия имеет менее 40 процентов штатного состава. 11-я танковая дивизия – около 40 процентов, состояние 13-й и 14-й танковых дивизий несколько лучше». Далее идет перечисление состояния войск в таком же духе.
А вот отрывок из труда известного американского военного писателя Дж. Ф. Ч. Фуллера. В своей книге «Вторая мировая война 1939–1945 гг.» он приводит некоторые сообщения печати фашистской Германии. Они тоже очень характерны.
…
«Уже 29 июня в “Фелькишер беобахтер” появилась статья, в которой указывалось:
“Русский солдат превосходит нашего противника на Западе своим презрением к смерти. Выдержка и фатализм заставляют его держаться до тех пор, пока он не убит в окопе или не падает мертвым в рукопашной схватке”.
6 июля в подобной же статье во “Франкфуртер цайтунг” указывалось, что “психологический паралич, который обычно следовал за молниеносными германскими прорывами на Западе, не наблюдается в такой степени на Востоке, что в большинстве случаев противник не только не теряет способности к действию, но, в свою очередь, пытается охватить германские клещи”.
Это было новым в тактике и способах ведения войны, а для немцев – неожиданным и психологически неприятным сюрпризом.
По словам автора статьи, “германский солдат встретил противника, который с фанатическим упорством держался за свое политическое кредо и блицнаступлению немцев противопоставил тотальное сопротивление”.
Оказалось, что русские расположили вдоль границ не все свои армии, как думали немцы. Вскоре также выяснилось, что сами немцы совершили грубейший просчет в оценке русских резервов. До начала войны с Россией германская разведывательная служба в значительной степени полагалась на “пятую колонну”. Но в России, хотя и были недовольные, “пятая колонна” отсутствовала…»[]
Такова была реальность, с которой немецко-фашистскому командованию пришлось столкнуться в первые месяцы боев на советско-германском фронте. Да, это была явно не та действительность, на которую рассчитывало гитлеровское руководство! В приведенных высказываниях эта мысль пробивается достаточно отчетливо. А вот факты.
Только за первые два месяца войны с СССР сухопутные войска вермахта потеряли около 400 тысяч человек. Кстати замечу, что с июня по декабрь 1941 года вне советско-германского фронта фашистские захватчики потеряли всего лишь около 9 тысяч человек (!). Потери войск противника к концу летне-осенней кампании составили на советско-германском фронте без малого 800 тысяч человек из отборных, лучших частей и соединений.
И все это в крайне неблагоприятных условиях, сложившихся для нас в начале войны. Ведь боевого опыта у противника было больше, раз он воевал уже длительное время. Инициатива также находилась в его руках. По количеству войск и боевой техники на главных направлениях противник превосходил нас, поскольку он долго готовился к войне и ряд лет ускоренно модернизировал и механизировал армию нападения. Экономика, ресурсы для первого удара у него были также значительно выше, поскольку в его руках был почти весь военный потенциал Европы.
Необходимо учитывать и то обстоятельство, что, разогнав свою военную машину, гитлеровское руководство израсходовало далеко не все, что было приготовлено для захвата Европы. Мощные резервы высвободились и полностью были брошены на СССР.
Конечно – и мы уже об этом говорили, – еще предстояла тяжелая борьба, и нам нужно было многократно напрягать свои силы, чтобы отразить натиск врага, перехватить инициативу, ликвидировать его временные преимущества и, взяв верх во всех отношениях, изгнать с территории нашей Родины, а затем помочь народам Европы сбросить иго фашизма.
Однако свою историческую роль в этом великом деле сыграло героическое сопротивление, которое советские войска оказали превосходящим силам противника в первые месяцы войны, и прежде всего ожесточенные битвы в районах Перемышля, Смоленска, Ельни, на дальних и ближних подступах к Киеву. В этих сражениях не были реализованы планы и расчеты гитлеровского командования, связанные с непосредственным ходом военных событий. Главным же было то, что экономика, идеология, пропаганда и политика фашизма, вся его чудовищная социальная система были поставлены перед такими проблемами, которые гитлеровской Германии так и не удалось решить в ходе всей войны с Советским Союзом…