— Ошибаешься, ничтожный! Только тюрьма избавит мир от людей, заплесневевших в догмах доисторического быта!.. Какой правды ты хочешь? Есть одна правда: мое желание, моя воля! Вся твоя жизнь — мое понятие о твоей жизни. И даже тюрьма — моя щедрость.
— Люди, о которых ты рассуждаешь столь высокомерно, родились на своей земле. Они не уступят прав, этого не позволит ни их совесть, ни их любовь…
— Молчать! — крикнул советник. Он был выведен уже из равновесия. — «Своя земля»? Ни у одного народа нет своей земли. Она принадлежит тому, кто ею владеет. Понял?.. Любовь к земле, всякий там патриотизм — бескультурье, пещера, недочеловек!
— Вот как ты обходишься с людьми, которые кормят и поят тебя! — смело сказал Иосиф. — Вот как относишься к тем, которые богатствами своей культуры преподали тебе уроки грамотности!..
Советник вскочил с кресла. В прорезях капюшона сверкнули злые глаза.
Понимая, что палач попытается доказать свое превосходство, Иосиф поклялся про себя, что тоже не уступит.
— Прежде чем мы скрестим шпаги, я хочу знать, что ты за птица? Почему здесь командуешь?
— Какие шпаги? Это я, я должен спросить тебя, — заорал советник, поправляя то и дело капюшон, съезжавший, вероятно, с лысой головы. — К моему мнению прислушивается сам король?губернатор!.. Я имею право командовать нищим и глупым сбродом по праву должности и своего ума!
— Люди нищие, потому что ты и тебе подобные обирают их до нитки. Глупые, потому что ты и тебе подобные измучили их ложью, кровью и тюрьмами.
Глупые, потому что ты и тебе подобные измучили их ложью, кровью и тюрьмами. Но дух тем упорней, чем изощреннее и наглее пытаются сломить его. Дух распрямится и распрямит волю. И тогда не устоят никакие насильники! При всем их самодовольстве и «уме», маскирующем низость и эгоизм!
— Поджарю, повешу, утоплю, зарежу, задушу, разотру в порошок!.. Запомни, у этого сброда нет ни своей судьбы, ни своих чувств, ни своих песен! Я, я даю им судьбу, и чувства, и песни, и моду, и все правила жизни! Я, я! У них нет своих мыслей, я даю им мысли, которыми они должны жить во всякий час! Я, я!..
Советник подал сигнал. С двух сторон выступили дюжие палачи.
— Хватайте, жгите его каленым железом!
Иосиф не растерялся: в самый последний момент он присел, так что палачи столкнулись друг с другом.
Воспользовавшись секундным замешательством, Иосиф выхватил из огня длинный нож на толстой деревянной рукоятке.
— Назад, негодяи!
Палачи вместе с советником наставили пистолеты.
— Презренные трусы! Смотрите же, как беспредельна воля у людей, убежденных в правде!
Иосиф приложил раскаленный нож к своей левой руке у локтевого сгиба. Задымилась кожа — на руке остался глубокий ожог.
Было больно, очень больно, но показать страх перед мучителями было бы еще больнее. Охваченный гневом, думая о всех жертвах кошмарного застенка, Иосиф сделал то, что еще минуту назад показалось бы ему напрасной затеей.
— А вот мы тебя испечем в тех местах, где это будет менее приятно!..
Не раздумывая Иосиф схватил советника за грудки, прикрылся им, как щитом, и приставил нож к горлу.
— Если кто?либо выстрелит, я проткну тебе горло!
— Не стрелять! — приказал советник подручным. Он ничего не видел: капюшон съехал ему на глаза.
Отступать было нельзя, наоборот, следовало побыстрее захватить следующую позицию.
— Слушать приказ! — скомандовал Иосиф. — Оставаться на месте, а я с господином советником пройдусь по тюрьме. Все должны видеть, какой он демократ!
— Поправь мне капюшон, — плаксиво попросил советник и в тот же миг выстрелил из пистолета.
Но Иосиф ожидал подвоха и на долю секунды раньше изо всех сил тряхнул коварного негодяя: пуля прошла мимо, слегка задев плечо.
— Эй, вы, — грозно сказал Иосиф палачам, отобрав у советника пистолет. — Бросить оружие в костер… Ну!.. И сидеть смирно, пока за вами не придут!
Прикрываясь обмякшим советником, он вышел из пыточной камеры и захлопнул дверь.
В коридоре никого не было. Иосиф намеревался пройти по камерам и освободить людей. Но вовремя догадался о бесполезности затеи: не зная его, узники, пожалуй, не поднялись бы на борьбу.
— Вот что, советник, выведи?ка меня самым коротким путем из здания тюрьмы. И забудь о новом коварстве, если не хочешь получить пулю. Второй жизни у тебя нет!
— Следуй за мной!
Иосиф чувствовал, что силы вот?вот оставят его: болело плечо, болела рука, кружилась голова.
— Подними меня и неси. Выберемся из тюрьмы, там посмотрим. Ну!..
Сытый бездельник, кряхтя, поднял Иосифа. Иосиф одной рукой обхватил его за шею, другой приставил пистолет к груди.
— Поехали!
Миновали несколько постов. Повсюду угодливо спрашивали: «Не тяжело ли, господин советник? Не подсобить ли, господин советник?..» Взбешенный негодяй обрывал всех грубо, кричал, чтобы не совали носа в чужое дело.
Наконец выбрались из тюрьмы, над которой красовалась вывеска «Братство всеобщих сердец».
— Больше не могу, — простонал советник, обливаясь потом, — устал с непривычки. Передохнем…
— Я тебе передохну! Привык жить распустив пупок! Тащи скорее в какую?нибудь харчевню, где можно было бы выпить стакан сладкого чая!
— В этом паршивом городе нет ни одной харчевни.
Передохнем…
— Я тебе передохну! Привык жить распустив пупок! Тащи скорее в какую?нибудь харчевню, где можно было бы выпить стакан сладкого чая!