— Где операцию учинять будем? — заинтересовалась Элен. — Тут вроде обстановка не слишком…
— Это точно. Но мы ведь еще не уточнили у нашего пациента, хочет ли он получить новые ноги.
— Так это вопрос решенный, он ведь не мазохист. Правильно?
— Да, — все еще не веря в происходящее, Николай, тем не менее, не стал отрицать очевидного. — Но это действительно возможно?
— Возможно все, только многие старательно отмахиваются от лежащего за пределами их понимания, — припомнил я отношение в магии многих представителей рода человеческого. — Дело в том, что…
Звук чьих-то шагов заставил насторожиться и переключить внимание.
Так, трое, идут довольно быстро и целенаправленно приближаются. Интересно, кого еще принесло на наши головы? Ну просто бенефис какой-то нынешним днем у этого местечка.
— Что-то не нравятся мне возможные гости, — малость загрустила Элен. — Вот поклясться готова, что ничего приятного ожидать не приходится.
Сглазила… Одним из возжелавших вновь попасть сюда оказался тот самый, которого я по доброте душевной решил отпустить куда подалее. Воистину, ни одно доброе дело не остается безнаказанным. Другие же двое имели самое непосредственное отношение к стражам порядка, по-нынешнему милицией называемыми. Странное название, в мое время милицией ополчение народное называлось, что для задач разнообразных, в том числе, иногда и порядкоохранительных использовалось. Причем, отметить надо, что с задачами этими оно редко когда справлялось, разве что уж с совсем простенькими. Да оно и понятно… Много ли крестьянин, вчера от сохи оторванный, да необученный совершенно, навоевать сможет? Я вот тоже, заставь меня пахать, или скажем, сапоги тачать, такого напашу да натачаю, с неумения-то… Всякому делу, учиться требуется, а уж такому как военное… В бой людей что менее двух-трех лет обучались выпускать — дело последнее. Сколько крови прольется, прежде чем они науку ратную познать смогут! Хорошо, если хоть один из десятка выживет.
Впрочем, опять я отвлекся. Милиция, так милиция… Мало ли как с моего времени слова свое значение изменили. Пообщаемся, посмотрим. Однако же, не стоит, я думаю, реальность им видеть. У них на трупы в городе мирном, реакция может оказаться нехорошей. Так что наложим-ка мы иллюзию небольшую. Травка зеленая, кровью вовсе не залитая, спокойно сидящие в беседке люди…
Однако! Вид у этих двоих не слишком соответствовал облику стражей порядка. Лица однозначно туповатые, не отягощенные не то что излишними, а вообще мыслями. Впрочем, все не так страшно может быть. Любят, ох любят в сыске маску на себя туповатую напяливать, чтоб расслабились подозреваемые, ошибочку допустили… Лицу чиновника полицейского доверять — дело последнее.
— Чем обязаны, уважаемые? — вежливо поинтересовался я у людей в форме. — Сидим, никого не трогаем, отдыхаем. Да, а что это рядом с вами делает этот ублюдок, который совсем недавно изволил хамить, оскорблять отставного офицера, к тому же не слишком идеального здоровья?
— Арестуйте их, всех арестуйте, Василий Сергеевич! Они Санька и Ашота убили!!! — истерически заверещал недобиток.
— Помилуйте, какие убийства? — откровенно насмехался я над уродом. — После убийства остаются такие вещи как трупы, кровь, следы наконец. Что-то лично я не наблюдаю ничего подобного. Ну а что до этого истеричного паренька, то с ним мы уже знакомы.
— Знакомы? — эхом отозвался один из милицейских, несколько грузноватый мужчина в возрасте. В погонах современных я разбираться пока не научился, но по лицу и важности судя, никак не ниже капрала будет.
— Сержант милиции Василий Сергеевич Козлов, — представился он, махнув у меня перед глазами красными «корочками». — Вы признаете, что знакомы с Бураковым Петром Владимировичем, — он кинул взгляд на баюкающего поврежденную руку парня, — сыном уважаемого предпринимателя, депутата городской думы, известного правозащитника Буракова Владимира Карловича?
— Было дело. Правда, имя-отчество как-то не узнавал, однако физиономию опознаю. Он и трое его дружков, таких же не заслуживающих уважения существ, были здесь совсем недавно. Уж простите, имена я у них не спрашивал, интерес такого рода не возник. Зато вот у них возник интерес к моей девушке, а также насчет того, чтобы оскорбить человека, между прочим, отдавшего здоровье за собственную страну в местах, где частенько постреливают.
Зато вот у них возник интерес к моей девушке, а также насчет того, чтобы оскорбить человека, между прочим, отдавшего здоровье за собственную страну в местах, где частенько постреливают.
— Ну так вот, — продолжил я. — Подобное поведение не слишком мне симпатично, поэтому для начала я предложил им заткнуться и убраться в самом похабном направлении.
— То есть, вы хотите сказать, — довольно невежливо перебил меня тот же самый пожилой милиционер, — что первым предприняли агрессивные действия по отношению к находящемуся здесь господину Буракову, и его друзьям, господам Хвостогрызову Александру Павловичу, Шамраеву Ашхару Ахмедовичу и Леготареву Валентину Сергеевичу.
— Вы что, меня совсем не слушаете? Я же сказал, что они попытались ударить ветерана, и оскорбили мою даму! Что ж, я по-вашему должен был делать Естественно, я вмешался и высказал все что о них думаю! В ответ же на свет появились ножи и один кастет. Пришлось объяснить, что подобные действия вредны для здоровья. Потом все трое разбежались во все четыре стороны. Это, судя по всему, побежал в вашу. А кастет вот он, до сих пор у него на лапке… Кстати, если его не снять, то потом и ампутировать придется…