Старик мне очень обрадовался. Выставил чай, пряники. Посидели. Тут я ему все и рассказал. В начале он мне не поверил, и посоветовал, никогда больше не мешать коньяк с шампанским, а водку пить не более полуштофа в неделю. Но когда я ему показал кое-что из науки madame Сангрени, тут же стал очень серьезен. Пообещал покопаться в книгах, да посмотреть, что к чему, с иерархами посоветоваться. С тем я от него и ушел. Переночевал в поместье, да и убыл в расположение полка. Как раз, к концу отпуска успел.
Через пару недель, когда вновь начал я позывы голода вампирского испытывать, приехал он, да не один, с монахами какими-то. Вызвали меня к полковнику, да и говорят, что, вот мол, Аркадий Бельский, по просьбе Синода, и приказу императора Российского, поступаешь ты в распоряжение святой матери нашей, церкви, на срок неограниченный, доколе надобность в тебе у них не отпадет. Не посрами мол, отечество. Я что, откозырял, запись в полковой книге отметил, и «поступил в распоряжение».
Отъехали мы до монастыря недалекого, там-то отец Савелий мне и объяснил, что, мол, обращен я в тварь диаволову, диавольской силой и людской кровью питаемую, и погибнет душа моя, навеки в ад попав, ежели не отрекусь я от своей новой силы. Грустно мне тут стало. Успел уже к возможностям своим новым привыкнуть, жаль отказываться, да ничего не попишешь.
Говорю, согласен, мол отречься, да только как сделать-то это? Тут он мне и принялся объяснять, что есть, мол, обряд специальный, как раз для этого предназначенный, и все, мол, хорошо будет, вновь я человеком стану, и жить счастливо, как и прежде буду. А сам в глаза не смотрит, отворачивается. Понимаю я, что дрянь дело, и вряд ли переживу обряд этот, но что делать… Согласился уже. Да и не к лицу офицеру русскому, церкви православной бояться. Мало я, что ли, на войне в глаза костлявой заглядывал? Можно и еще раз рискнуть.
Пришел в церковь, при монастыре, лег, где указали, окружили меня иконами, и началось. Долго ли продолжалось, — не ведаю, только чую, хуже мне и хуже. Вскоре ни пальцем пошевелить, ни глазом моргнуть, ни даже вздохнуть не мог! Благо, что вампирам дышать не обязательно.
Тут прекратилось все, и отец Савелий ко мне подходит, а сам смотрит, виновато так, и говорит, значит: — Прости меня, сыне. Обманул я тебя. Нет у церкви святой, способа излечить тьмою рожденных, каким ты стал. Обряд этот лишь сковал тебя, чтоб сопротивления, дьявольской силой одержимый, ты нам оказать не мог, пока то, что в такой ситуации делать должно, исполнять мы будем. Сейчас же поднесли ему елей, и стал он соборовать меня, как умирающего.
Закончил, и говорит вновь: — Последнее осталось. Покойся с миром, и да примет тебя господь средь ангелов своих. Не переживай, сын мой, за кротость, тобою проявленную, прямо в рай попадешь. Потерпи немного.
Достал он откуда-то кол деревянный, молоток, да и вогнал мне тот кол прямо в сердце! Дурак, право слово… От кола того мне ни холодно, ни жарко, только мундир попортил, да дыру в теле пробил. И не совестно же супостату было так надо мной издеваться?
А после были похороны. Закопали меня, в гробу закрытом, на монастырском кладбище тайно, как бродягу какого-то, и забыли, наверно.
Да вот только, соврал отец Савелий, как последний басурманин соврал! Никакого рая! Лежал я себе потихоньку в скуке великой и даже пошевелиться не мог! Из всех изменений обстановки окружающей, лишь количество червей, проползающих мимо по своим делам непонятным.
Сначала считал от тоски неодолимой, а потом и бросил, до ста тысяч досчитав.
Кол осиновый, на вампиров её разновидности, как мне Сангрени говаривала, действия ровно никакого не оказывает, но от этого, знаете ли, ощущение дыры в груди приятных эмоций не добавляет. Никому бы не порекомендовал, господа! Пренеприятнейшие ощущения! Да еще он, кол проклятущий, гниет помаленьку, неимоверное желание почесаться вызывая. Ан нет, не судьба… Только и оставалось, что мысли нерадостные думать, да отца Савелия ругать по матерному, неведомо чего дожидаючись. Разве что господа археологи с лопатами пожалуют, исторические окаменелости откапывать. Вот уж удивлены будут, когда вместо ценного раритета эпохи минувшей, обнаружат гусара в плохом настроении…
Мысли этой хватило ненадолго, вновь хандра подкралась незаметно. Пришлось занимать голову не столь уж приятным занятием — вспоминать те книги, что перелистывал по настоятельным требованиям мадам Сангрени, впоследствии столь грубо меня оскорбившей. Не знаю уж, на сколько времени мне хватило сих занятий, но вспомнил я все премудрости, в книгах описанные, до последней буковки. Вот только, излишнее количество премудрости книжной, способно вызвать глубокий и крепкий сон. Право слово, еще на экзаменах в кадетском корпусе примечено, да не только мной, но и всеми остальными знакомцами.
В общем, сморило меня от души и по всему видно, надолго. Оно и правильно, спешить, как сами понимаете, некуда, да и вокруг ничего особенно интересного не происходит. Ан вдруг разбудили, собаки. Интересно, кому приспичило мою могилку кровью человеческой поливать? Вернейшее и надежнейшее средство вывести вампира из сна, да и от чар любых избавляет. Приятно вновь способность двигаться обрести. Ну, так что, будем опознание пробудивших меня проводить? Там и решим — благодарность перед строем объявлять или же использовать в качестве сытного обеда и калорийного ужина. Впрочем, сейчас и выясним. Поживем господа!