Испытывая агонию от отсутствия живительного коктейля перед обедом, мучаясь каждый раз, когда мне хотелось спокойно покурить, потому что я был вынужден ложиться на пол и дымить в камин, болезненно вздрагивая при виде тёти Агаты, которая почему-то попадалась мне на каждом шагу, умирая со скуки от разговоров с достопочтенным А. Б. Филмером, я, грубо говоря, дошёл до ручки.
С достопочтенным мы играли каждый день в гольф, и только закусив губу до крови и сжимая руки в кулаки так, что белели костяшки пальцев, я выдерживал эту пытку. В гольф достопочтенный играл хуже не придумаешь, от его высказываний меня мутило, одним словом, мне было жаль себя до слёз. А затем, однажды вечером, когда я переодевался к обеду, ко мне ввалился малыш Бинго и отвлёк меня от моих забот.
Понимаете, дело в том, что мы, Вустеры, забываем о своих несчастьях, когда наши друзья попадают в переделки, а Бинго, судя по его внешнему виду (он был похож на кота, которого ткнули носом в его безобразие и собираются проделать это во второй раз), вляпался в какую-то неприятность по уши.
— Берти, — сказал он, усаживаясь на кровать и угрюмо оглядываясь по сторонам, — Дживз сейчас в состоянии шевелить мозгами?
— По-моему, да. По крайней мере мне на него жаловаться не приходится. Как твое серое вещество, Дживз? С клеточками всё в порядке?
— Да, сэр.
— Слава богу, — с облегчением произнёс малыш Бинго. — Мне просто необходимо получить какой-нибудь гениальный совет. Если люди умные не вытащат меня из этой передряги, моё имя будет смешано с грязью.
— Что стряслось, старина? — сочувственно спросил я.
Бинго погладил покрывало.
— Сейчас расскажу. Я также объясню вам, почему живу в этом треклятом доме и вожусь с ребёнком, который нуждается не в изучении греческого и латыни, а в хорошем ударе кирпичом по голове. Я работаю гувернёром, Берти, потому что у меня нет другого выхода. В последнюю минуту перед отъездом в Америку моя жёнушка решила, что мне лучше остаться и ухаживать за её пекинкой. Рози выдала мне двести фунтов на расходы, этой суммы вполне должно было хватить нам с собачкой на то время, пока она не вернётся. На ведь ты знаешь, как это бывает.
— Как это бывает?
— Когда некто подсаживается к тебе в клубе и говорит, что такая-то кляча не может не прийти первой, даже если подхватит люмбаго и задержится на старте, чтобы почесать себя за ухом. Говорю тебе, я не сомневался, что очень надёжно и удачно вложил свои деньги.
— Ты хочешь сказать, что поставил всю сумму на лошадь?
Бинго горько рассмеялся.
— Если это можно назвать лошадью. Если б она перебирала ногами чуть медленней, то пришла бы первой в следующем заезде. Короче, я оказался в щекотливом положении. Мне необходимо было любым способом раздобыть денег, чтобы Рози, вернувшись из Америки, ничего не узнала бы. Моя жена — самая прекрасная женщина в мире; но если б ты был женат, Берти, то понял бы, что лучшая из жён перевернёт дом вверх тормашками, когда выяснит, что её муж просадил шестинедельное содержание, поставив всё до гроша на одну лошадь. Верно я говорю, Дживз?
— Да, сэр. Женщины странные созданья.
— Мне пришлось действовать с быстротой молнии. Я наскрёб денег, чтобы пристроить пекинку, и в результате отдал её в «Комфортабельный собачий приют» в Кенте, а сам устроился гувернёром к твоему кузену Томасу.
И вот я здесь.
История была печальной, спору нет, но мне казалось, Бинго неплохо выкрутился из практически безнадёжного положения, хоть и заплатил ужасную цену, постоянно находясь в обществе тёти Агаты и молодого Тома (по кличке Тос).
— Тебе осталось потерпеть несколько недель, и твоё дело в шляпе, — сказал я.
Бинго громко фыркнул.
— Несколько недель! Мне повезет, если я продержусь два дня! Помнишь, я говорил тебе, что вера твоей тёти в мои способности сильно пошатнулась, когда выяснилась, что её придурок-сын курит? Так вот, только что я узнал, что его застукал Филмер. А десять минут назад Том сообщил мне, что собирается страшно отомстить Филмеру, который настучал на него твоей тёте. Я понятия не имею, что он задумал, но если мальчишка выкинет какой-нибудь фокус, меня вытурят в ту же секунду. Твоя тётя самого высокого мнения о Филмере и уволит меня, глазом не моргнув. А Рози вернётся только через три недели.
Теперь я всё понял.
— Дживз, — сказал я.
— Сэр?
— Я всё понял. А ты?
— Да, сэр.
— В таком случае выкладывай, что нам делать.
— Боюсь, сэр…
Бинго застонал.
— Только не говори мне, Дживз, — произнёс он ломающимся голосом, — что тебе ничего не пришло в голову.
— В данный момент ничего, сэр, к великому моему сожалению.
Бинго взвыл как бульдог, которому не дали пирожное.
— В таком случае, — мрачно заявил он, — мне остаётся только одно: ни на секунду не выпускать этого веснушчатого маленького разбойника из виду.
— Точно, — согласился я. — Надо вести за ним непрерывное наблюдение. Как думаешь, Дживз?
— Совершенно верно, сэр.
— Но тем временем, Дживз, — умоляюще сказал Бинго, — ты ведь приложишь все усилия, чтобы что-нибудь придумать?
— Вне всяких сомнений, сэр.
— Спасибо, Дживз.
— Не за что, сэр.
* * *
Должен вам сказать, что, взявшись за дело, Бинго проявил необычайные энергию и изобретательность. Мне кажется, в течение следующих двух дней в распоряжении молодого Тоса не было минуты, когда он мог бы облегчённо воскликнуть: «Наконец-то я остался один!» Но в конце второго дня тётя Агата объявила, что завтра к нам приезжают гости поиграть в теннис, и я понял, что всё пропало.