Наконец, в двадцать три часа, люди распрямили спины и смогли вытереть пот с лица. Козырев в последний раз проверил трубы и их крепление, и все вышли из камеры. В нее устремились электрики. В двадцать четыре часа зоолог, Цой и радисты окончили очистку и шлифовку кормовой части корабля, дюзового кольца и дюз. Еще через пятнадцать минут из пещеры вернулся старший лейтенант со своей партией: корпус подлодки, после проверки, оказался в идеальном состоянии.
Капитан приказал старшему лейтенанту взять всех свободных людей и начать уборку и погрузку материалов и оборудования, накопившихся вне подлодки, в пещере. На погрузку пошли водолазы, радисты, Шелавин, зоолог, Цой и многие другие. Больше всего времени и усилий требовали разборка помоста и клетки вокруг дюзового кольца, распутывание тросовой сбруи «Пионера», снятие электролебедки, прожекторов и осветительной сети.
* * *
С каким-то трудно передаваемым ожесточением люди бросились в эту последнюю атаку. Лишь сознание, что это действительно последнее напряжение, последнее требующееся от них усилие, помогло им мобилизовать остатки своей воли, энергии и сил. В ноль часов сорок пять минут все находившееся в пещере было собрано под выходной площадкой. Началась торопливая погрузка. Вдвоем или в одиночку, надувая воздушные мешки, а в трудных случаях пуская в ход винты, люди поднимали доски, трубы, лебедку, бухты тросов, прожекторы, мотки проводов, инструменты и все это сваливали в выходной камере, в углу, чтобы уже потом, на походе и на досуге, разобраться и разложить по местам. Беспорядочная гора в углу быстро росла и скоро заняла целую стену.
Скворешня работал то под выходной площадкой, подавая товарищам наиболее тяжелые вещи, то сам переносил их в камеру. И, когда он поднимался вверх к площадке или выдавались свободные секунды между одной и другой подачей, все чаще заволакивалась голова туманом, закрывались глаза и все труднее становилось раздирать веки и приходить в себя. Один раз он так и простоял с минуту, ухватившись за трубы, погруженный в какое-то забытье, и Матвееву пришлось несколько раз тряхнуть его за плечо, чтобы заставить очнуться. Было очень неловко, и Скворешня не знал, куда деваться от стыда.
— Что это с вами случилось, Андрей Васильевич? — спросил Матвеев, подставляя спину под новый груз.
— Да так, знаешь… задумался… вспомнил про Горелова… — замявшись, сказал Скворешня первое, что пришло ему в голову.
— А-а… — понимающе протянул Матвеев. — Да… есть о чем подумать.
Кончали погрузку под колыхание и подвижку «Пионера» то вперед, то назад, то в стороны: электрики и механики испытывали уже работу ходовых и рулевых дюз. Дно пещеры к этому времени почти совсем очистилось. Последнюю мелочь подобрал Скворешня.
— Всё? — спросил из камеры старший лейтенант.
— Всё! — послышался снизу голос Скворешни.
— Подымайтесь! Начинаю перекличку!
— Есть подыматься! — ответил Скворешня, показываясь над площадкой с огромной охапкой инструментов.
С запущенным винтом он проскользнул в камеру, и старший лейтенант едва успел ткнуть в него пальцем, сказав:
— Один…
Не отдавая распоряжения о поднятии площадки, старший лейтенант продолжал считать остальных людей, заполнявших камеру:
— Два… три… пять… восемь…
Людей было много — семнадцать человек. Пока продолжалась перекличка, площадка все еще не была поднята, и никто не обращал на это внимания.
Наконец старший лейтенант закончил:
— Все налицо. Поднять площадку! Сдвинуть двери! Открыть вентиляцию!
Вода быстро убывала, скоро и давление воздуха в камере было доведено до нормального.
Волнуясь и торопясь, все нетерпеливо снимали с себя скафандры, спеша поскорее очутиться на своих постах у механизмов и аппаратов, чтобы быть на месте к моменту отплытия. Последним выбежал из камеры старший лейтенант и, устремившись к центральному посту, на бегу крикнул Крутицкому, дежурному водолазу выходной камеры:
— Все налицо! Задраить камеру!
— Есть задраить камеру!
Все же Крутицкий просунул в дверь голову. Лишь убедившись, что в камере никого нет, он задраил водонепроницаемую дверь камеры, запер гнездо с кнопкой от привода и отправился помогать в уборке отсеков.
Зазвучал громкий авральный сигнал:
— Все по местам!
Команда замерла на своих постах у многочисленных аппаратов и механизмов.
В центральном посту капитан нажал крайний левый клавиш на клавиатуре ходового управления.
Подлодка дрогнула, по корпусу и палубам пронеслась мелкая, но вполне ощутимая дрожь.
«Пионер» тронулся с места.
Начался последний, гигантский перегон — туда, к далеким берегам родной Страны Советов…
Дрожь становилась все мельче, замирала, таяла и наконец почти совсем исчезла.
«Пионер» вышел из своего убежища и двигался уже среди необъятных пространств океана, раскрывшихся перед ним на экране центрального поста. Ультразвуковые прожекторы внимательно ощупывали своими лучами водные толщи на двадцать километров вокруг, два инфракрасных разведчика в пятидесяти километрах впереди подлодки шныряли вверху, внизу, по сторонам, донося в центральный пост о замеченном.
Все было пустынно, спокойно, впереди расстилался безопасный путь. «Пионер» опустился на глубину в пятьсот метров, окружил себя паровой пеленой, лег на курс и, все быстрее развивая ход, ринулся вперед. Механизмы и аппараты работали безотказно, четко и плавно, бесшумные взрывы дюз слились в непрерывный мощный ураган, десятки и сотни километров стремительно убегали назад.