— На что лошадь в пустыне? Только ноги поломает. А весь оазис вдоль и поперек за полчаса исходить можно. Да она же его весь съест! Снова пустыня будет.
— Не забывай нас. Мы к тебе прилетать будем.
Прошло много лет.
Мрак вышел во двор, присел на крыльцо. Вытянул из поленницы толстое березовое полено, достал ножик. Минут двадцать, не торопясь, правил лезвие. Снял кору и начал вырезать. Как всегда — женскую фигурку. Как всегда, помимо его воли, из-под ножа выходила Катрин. Прическа — конский хвост, глаза лукаво прищурины, рот чуть приоткрыт. Пока работал, день закончился. Мрак полюбовался результатом и хотел уже забросить фигурку к остальным, за поленницу, но задумался. Вчера Бугор сообщил по радио, что драконы в который уже раз запрашивали его досье. Зачем, интересно. Нет, не интересно. Осталось ли на свете хоть что-то интересное? Красивое — да. Закат красивый…
На секунду стало немного темнее. Мрак поднял голову. Чуть трепеща широко распахнутыми крыльями, прямо к нему во двор медленно опускался дракон. Вот коснулись земли задние лапы, передние, поднялись кверху и сложились полотнища крыльев. Хвост прижался к брюху.
— По делу, или так? — спросил Мрак.
— Здравствуй, па…
Что-то горячо бухнуло в груди и оборвалось.
— Па, ты меня не узнаешь?
— Ты выросла, Лобастик.
У тебя все хорошо?
— Да, папа. Ты на меня сердишься?
— За что?
— Я ни разу тебя не навестила. Но папа, я не могла. Я сначала должна была пройти весь путь до конца, чтобы не засветиться.
— Глупенькая. Это я виноват перед тобой. Как твои нас… Ой, отпусти, раздавишь! Я же не дракон. Всего обмусолила. Поставь на землю!
— Прости, па, я так скучала по тебе! Я знаю о тебе все, что есть в компьютере, я в первый же год вскрыла защиту и каждый вечер смотрела, что у тебя нового. Но ведь это не то, правда? Мать с отцом сначала сердились, потом привыкли.
— Ты с ними ладишь?
— Сейчас — да. Точнее, сейчас — снова нет, но это неважно. Это временно. Вообще, мы ладим. С тех пор, как они поняли, что я просто не такая, как они. А первые три месяца было очень тяжело. Ты знаешь, я придумала игру, которая помогла нам понять друг друга — придумываю ситуацию и спрашиваю, что бы они сделали. Потом рассказываю, как поступила бы я, и почему нельзя делать так, как хотели сделать они. Потом придумывают ситуацию они. Мы часами спорили. Отец был совсем наивняк, но быстро освоился. Не то, чтобы поверил, но принял правила игры. Мать на Зоне была, жизнь немного видела, но чуть что — «Кто же так делает? Что о тебе другие подумают?» Да, угадай, как меня сейчас зовут!
— Мать хотела назвать тебя Талиной.
— Меня зовут Лобасти! Такое редкое, звучное имя!
— Где же такие имена дают? — усмехнулся Мрак.
— В Бункерзонии. Страна такая. А это мама Катрин? Па, ты это сам вырезал? Можно я возьму?
— Можно. Там за поленницу загляни, может лучше найдешь.
С грохотом рухнула на землю поленница.
— Лобасти, я должен тебе сказать… Чтоб у тебя не было никаких иллюзий на мой счет. Я не тебя растил. Я тело дракона для себя выращивал. Хотел в твоем теле с Зоны сбежать.
— Я знаю, па. Я все помню. Ух ты! Их тут сотни! Па, ты всех их сам вырезал? Ну разве можно ценные вещи так хранить? Вот смотри, у этой лицо откололось. А здесь — ухо.
— Постой, ты слышала, что я сказал?
— Да, па. Только важно не то, что ты думал, а то, что ты сделал. У меня из-за регенерации память не так устроена, как у всех. Я помню все со дня рождения. И как больно было, и как ты мне операцию делал. И как летать учил. И как меда на всю жизнь наелась. Теперь смотреть на него не могу. Помнишь первую фразу, которую ты мне сказал? «Какой же ты голодный, малыш, если ешь эту гадость». Слов я тогда не понимала, но запомнила.
Мрак улыбнулся.
— Это не первая. Первая — «Сдохнешь — убью». Ты тогда в отключке лежала.
— Па, я долго колебалась, то ли я делаю, а теперь я убедилась, что все сделала правильно. Ты в чудеса веришь? Сейчас будет чудо! — дракона сунула два пальца в рот и оглушительно свистнула.
— А пальцы зачем в рот суешь? Драконы же горлом свистят, а не ртом.
— Ну и что? Ты совал, и я сую. Так колоритней.
Из-за дома вылетела вторая дракона и, хлопая крыльями, неуклюже приземлилась рядом с Лобастиком.
— Вот смотри. Узнаешь? — Лобастик протянула ей две лучше других сохранившиеся статуэтки. — Смотри, сколько их тут. Па ими печку топит.
Мрак бросил неприязненный взгляд на незнакомку. Захотелось вырвать у нее статуэтки. И тут он заметил браслеты на левой лапе. Много. Семь.
Захотелось вырвать у нее статуэтки. И тут он заметил браслеты на левой лапе. Много. Семь. Эта дракона совсем недавно была человеком. Женщиной. И она плакала.
Зачем Лобастик ее сюда привела? Может, это подруга Катрин? — Мрак присмотрелся внимательно. Что-то знакомое в наклоне головы. Бред. Невозможно узнать малознакомого человека в драконе. А все же…
— Па, мама Катрин умерла в госпитале. Но, пока везли, успели снять матрицу памяти. Когда мне удалось вскрыть защиту информационного сервера Зоны, я первым делом переписала в свой компьютер мамину матрицу. А одиннадцать лет назад, когда у меня родилась девочка, я поместила ее в инкубатор. Месяц назад я обманула одного дракона из тех, что дежурили в инкубаторе, подсыпала снотворное второму и переписала мамину память своей дочке.