— Великолепно, — грустно отозвался Тайсон.
— Хозяин, можно я помогу? — подала голос Катрин. — Факты и канву дает Тайсон, а я — стиль и приключения.
— Попробовать можно, — повеселел Тайсон.
— Только даете на редакцию сначала мне, потом Бугру. Иначе можете одной неудачной фразой ему политическую карьеру порушить.
— Есть, сэр!
— Мрак, я хочу тебе что-то сказать.
— Потом, Кэт. Я тороплюсь.
— Но…
— Иди наверх. Тебя Тайсон ждет. — Мрак вскочил на коня и поехал в сторону Тауна. Отъехав километра на два, свернул в лес и рысью направился к бункеру.
Лобастик чуть не сбила с ног. С разбега прыгнула ему на грудь, облизала, спрыгнула на землю, обежала несколько раз вокруг, не зная, как выразить восторг. Мрак подхватил ее на руки и был снова облизан. Поразился, как она растолстела. При длине в полметра, она весила почти три кило! Чуть успокоившись, Лобастик принялась обшаривать карманы его куртки.
— Ты что делаешь? Так нельзя! Драконы не шустрят по чужим карманам.
Лобастик разочарованно вынула голову и лапку из кармана и посмотрела ему в лицо. Мрак готов был поверить, что она поняла. Сел за стол, достал журнал наблюдений. Драконочка расположилась рядом. Открыл чистый листок, построил график прироста веса. Потом — роста. Сначала в обычном масштабе, потом в логарифмическом. Достал бумажку с данными, которые когда-то сообщил Тайсон. К концу года Лобастик обещала выйти на средние показатели веса и роста дракончиков в возрасте одного года. По весу, возможно, даже превзойти.
— Толстеешь, малышка. Вот видишь, что бывает с теми, кто летать не хочет.
Услышав слово «летать», Лобастик развернула крылья и вяло помахала ими. Мрак улыбнулся и погладил ее по головке.
— Ах ты симулянтка. Разве так летают?
Драконочка насторожилась, подняв ушки торчком, прыгнула со стола к двери и выскочила на улицу. Стол покачнулся. Мрак еле успел подхватить карандаш. С улицы донесся радостный женский смех и повизгивание Лобастика. Мрак закрыл журнал и пошел встречать Катрин.
Это была Мэгги.
Она обернулась на шум двери и радостно улыбнулась.
Увидела выражение его лица, и улыбка мгновенно исчезла.
— Хозяин, что случилось? Беда?
Мрак с трудом подавил желание выпустить в нее из пистолета всю обойму.
— Почему ты вышла из дома? Что ты делаешь здесь?
— Тебе Катрин разве не сказала?
— Почему ты вышла из дома? Кто тебе разрешил выйти из дома?
— Лобастик, домой иди! — драконочка, шмыгнув мимо ног Мрака, скрылась за дверью. — Мы же думали, вы погибли…
— И что — мир перевернулся?
— Да.
— Все запреты можно побоку?! Хожу, куда хочу, делаю, что хочу! Так?
— Ты нас бросил, погиб, а теперь еще издеваешься. Дурак! Катрин все глаза выплакала.
— Я тебя спрашиваю. — Мрак схватил ее сзади за волосы, оттянул голову назад.
— Ну, пусть я плохая. Сейчас принесу плетку, выпорешь меня. Но поставь хоть на минуту себя на место Катрин. Ты пропал, Тайсон пропал, Конан пропал, о Лобастике заботиться надо. А если с Катрин что случится? А если Бугор запретит ей из дома выходить? Она не о себе, она о Лобастике думала. Девочка даже говорить еще не может. С кем Катрин могла тайной поделиться? С телохранителями-дуболомами? С охранниками? Только с такой же дурочкой, как сама.
Мрак сел у скалы и задумался. Мэгги присела рядом. Лобастик выглянула из-за двери, подбежала, устроилась между ними. Мрак пощекотал жирное брюшко. Лобастик замурлыкала, потерлась об него головкой.
— Что вы сказали Бугру?
— Что ведем хозяйство в твоем потайном домике. Что ты велел ничего никому не рассказывать, пока пытать не начнут. Если начнут пытать, можно рассказать все.
Мрак усмехнулся.
— Я действительно мог так сказать. Когда-то мы с Катрин обсуждали эту тему. А Бугор — что?
— Ему не до нас. Набирает полицию, законы изобретает, суд присяжных. Теперь тот, кто попадется, должен на рудниках дни отрабатывать. Не меньше трех дней в неделю. А если хочет, может по две смены хоть все семь дней. За мелкую кражу пять дней дают, плюс возмещение убытков.
— Ловко ты разговор на другое переводишь.
— Глупенький ты. Мы за тебя жизнь готовы отдать, а ты к словам цепляешься. Зачем так?
— Заканчивай дела, накорми Лобастика и едем назад.
… Мэгги была совсем не похожа на Катрин. Она отдавалась страстно и горячо. Мрак пошевелил лопатками. На спине еще чувствовались следы ее ногтей. Катрин никогда не теряла самообладания до такой степени. Не думая о себе, старалась доставить максимум удовольствия ему, компенсируя недостаток страсти богатым опытом. Катрин любила не телом, но сердцем. К сексу же относилась как к стирке белья: надо — значит надо. Всю обратную дорогу Мрак сравнивал ощущения.
— Катрин, — произнес он, переезжая мост.
— Где? — Мэгги, сидевшая позади него на крупе коня, принялась оглядываться.
— Впереди, под деревом.
Катрин показалась из-за ствола и пошла навстречу. Мрак поморщился. Мэгги спрыгнула на землю и подбежала к Катрин.
— Он взял меня! Я столько ждала! Я так рада! — выпалив это, Мэгги прижалась к Катрин, женщины крепко обнялись. Мрак почувствовал, что краснеет и звереет. Мэг, пользуясь непонятными терминами, с восторгом начала описывать процесс их соития, но Кэт остановила ее, с материнской теплотой поглядывая на Мрака, взялась за стремя, и женщины, обнявшись, пошли рядом с лошадью.
Мрак чувствовал себя идиотом в квадрате, причем обманутым идиотом. Хотелось наказать обеих, только за что?
Посреди подвала возвышалось странное сооружение, блестящее металлическими углами.