Вышел из толпы Соловец, сжал шапку в кулаке и крикнул во всю мощь своей купеческой глотки:
— Ну, здравствуй, Борщ Иванович! Что же ты нам, гражданам мирным, такой разбой показываешь? Ты нам всем брат старший, защита наша и мудрость! Выйди к людям, разъясни!
А из дома рев львиный и бой посудный, и ни слова русского!
Народец Опорский попритих. Где это видано, чтобы воевода так бесчинствовал? Да и кто смелости наберется его успокоить, когда Борщ кулаком дубы валит?
Но купец Соловец сам роста немалого, глотнул воздуху свежего и еще зычнее крикнет:
— Выходи, воевода, с народом говорить, али трусишь за гадство свое ответить?
Тут что-то дивное стало происходить – утихомирился дом и на крыльцо вышел сам Борщ Иванович. Щеки красные, глаза слезные, сам в одной рубахе, а в руках кочерга, изогнутая вензелем.
Бросил Борщ искалеченную кочергу на землю и упал на колени пред народом. За щеки свои схватился и завыл пуще своей Ксении:
— Прости меня, народ Опорский! Нету умысла в моей беде! И зла-то я никому не желаю, и разоренье такое в дому своем устроил не с лиха! Зубы у меня болят, хоть ты стреляй меня! Нету сладу с болью, вот и крушу, что попадется, чтобы отвлечься малость!
Что тут стало! Будто триста тысяч ветров подуло, так народ с облегчения выдохнул!
Подбежала Ксения к мужу, обнялись они и зарыдали как две белуги. Тем временем двор воеводин прибрали и служку бедного с крыши сняли. Кувшин меду влили в него, пока он говорить начал, так напугался.
Решил Соловец, что воеводу оставлять в нездоровье не гоже и бросил клич по всей земле Опорской, чтоб нашли лучшего лекаря и зубодера. Чтоб страданья богатырские усмирить и его от боли избавить. А чтобы Борщ беды за это время не натворил, привязали его семидесятью канатами и поили его квасом и молоком, чтобы с голоду не помер.
А народ опорский отзывчивый и на добрые дела скор.
Поскакали во все стороны острова-Опора шустрые гонцы-молодцы на поиски лучших лекарей и через два дня доставили их к дому Борща с дюжину.
Были тут разные, и молодые и старые, и лысые и бородатые, и кто в Академиях зарубежных отучился, и кто от прабабки своей мудрости врачевания постиг. Каждый со своими порошками-зельями, растеньями-кореньями и приговорами-заговорами. Стояли на пороге, шушукались и книжки не по-нашему написанные пролистывали.
Купец Соловец всех щедро серебром одарил и наказал, чтоб знаний своих медицинских не таили и лечили Борща Ивановича по совести.
Неделю выводили лекари зубную хворь из воеводы, пятеро щипцов об его зубы погнули, двести локтей веревок измочалили, сто потов пролили, тысячу страниц в труху стерли, а не выходит болезнь, хоть ты тресни! И зубы не рвутся и порошки не берут! Ну, наказание какое-то!
А Борщ Иванович совсем обезумел, рычит как вепрь дикий и никого кроме своей Ксении узнавать не желает! Вот задача горожанам!
Стали тут голоса трусливые подначивать людей на смену воеводы, мол, поставить своего какого, пока из столицы Российской нового не пришлют. Но таких народ быстро обнаружил и указал, в каком месте и чего им надобно отведать, чтоб языки свои поганые заткнуть.
Порешил народ городской, что пока жив Борщ Иванович, мы своих стараний не остановим и всю землю обойдем, а средство от этого недуга тяжелого отыщем!
Каким таким ветром, на хвосте какой такой сороки разносятся вести, но прознали хитрые кирзуны о несчастье Опорском и снарядили на остров шайку лазутчиков.
Взяли гадкие шпионы лотки коробейников, набросали в них товаров разнообразных, прикинулись торговцами бродячими и тайно перебрались на русский остров.
Ходили лазутчики по улицам Опорским, шныряли по рынкам да ярмаркам, слонялись меж домов городских и вынюхивали, выспрашивали, выслушивали что, да как, да где, да почему.
Вызнали они, что болен сильно воевода Борщ Иванович, что войско без начальника тоскует и все жители заняты тем, что ищут чудо-снадобье от зубного недуга.
О том императору своему и доложили.
Император кирзунский был человечишка мелкий, ростом по стремя, а злобный по всю холку. Носил он имя-прозвище Марусс-Девятиглазый. Прозвали его так оттого, что имел император магический Звездный Пояс, и, выложив Пояс по полу в круг, мог он все о своей империи увидеть. И все в своей империи он знал, обо всем слышал и, благодаря силе Пояса, все своими глазами видел. И если у какого кирзуна кулеш готовят, он уже свою чашку с нарочными присылает, где какая семья к свадьбе готовится и невесту наряжает, он уже на коня и почетным гостем просится. А коль откажут Маруссу, так сию минуту налетят его слуги страшные – десять Черных Всадников Звездного Пояса – и искромсают негодного в бахрому, а душу его обратят драгоценным камнем и поместят в Пояс. Молва гласила, что в Звездном Поясе Марусса Девятиглазого драгоценных камней было столько, сколько травы в поле и с каждым днем их только прибавлялось.
И никто в кирзунской империи не мог от взора Девятиглазого скрыться, и все жили в страхе и ужасе. И правил так Марусс уже сто лет и ни болезнь его не брала, ни печаль, и даже волос с его черной бороды не выпадал – такая сила у владельца магического Звездного Пояса!