На этом я решила, на обед мы заработали, и выделила зверюге её порцию дров, сама разогрев себе ужин. Ещё подумав, я отобрала часть продуктов и сложила в корзину, сунув туда же тарелку, кастрюлю, сковородку, ложку и вилку. Наевшись, мы отнесли корзину в нашу комнату. Я не сомневалась, что с помощью собаки смогу разогреть пищу и днём, когда проголодаюсь.
Потом мы вернулись за дровами.
— А теперь можно и позабавиться.
Мне понравился способ, которым псина «вымыла» пол на кухне. Я решила, что можно мы надолго обеспечим себя «честным» куском хлеба, если сделаем больше уже сегодня.
Обойти весь замок за одну ночь не удалось. Какой-то этаж оказался крепко закрыт — почему-то снаружи) и собака категорически отказалась приблизиться к окованной двери. Глядя на неё, можно было подумать, что за дверью разверзлась бездна. Я приложила ухо к замочной скважине, но ничего не услышала… поначалу. Потом появились невнятные шепотки, сочащиеся угрозой…
— Тьма… малышка, ты права, пойдём отсюда. Там, за дверью гуляет настоящая тьма… пойдём отсюда. Мне страшно.
Наутро служанки не узнали свой замок. Он весь сиял чистотой, будто над ним трудились дни и ночи тысячи полоумных уборщиц, на кухне царил невозможный порядок, сковородки с присохшим к нему жиром были отмыты лучше, чем это можно было сделать с помощью магических средств, которыми заставлял их пользоваться Лдокл или песка, который они использовали дома.
Восхищённые переменой, они не сразу заметили пропажу части еды, дров и посуды.
Восхищённые переменой, они не сразу заметили пропажу части еды, дров и посуды.
— Домовой… — проговорила Роля, самая суеверная из них.
— Откуда здесь домовому взяться, что ты говоришь?
— А кто там работает? Кто еду ворует?
С этими аргументами спорить не решились. После долгих пререканий, служанки решили ничего никому не говорить, а с выводами подождать до следующего утра. К их счастью, Рвоа была занята своими мыслями и против обыкновения, на необычное состояние замка не обратила внимания.
Мы с собакой тихо хихикали, терпеливо дожидаясь ночи.
Как только в доме стихло, мы отправились в общую комнату служанок, где собака привела в действие волшебную иглу. Сами собой зашились и заштопались все дыры, подрубились занавески и был сшит чёрный парадный наряд. Интересно, куда Лдокл в нём собрался?
Узнать, что таилось за окованной дверью, не удалось — её так и не открыли, хотя шепотки оттуда больше не доносились. И куда-то пропал демон. Подслушать, где он находится, мне днём не удалось.
Той же ночью мы принялись за эксперименты. Оказалось, что по всему замку напиханы камины, большая часть которых в действующем состоянии. Ещё оказалось, что собака может переместиться сама и переместить меня в любой из пригодный к работе камин. Также можно было, засев в одном, следить, что происходит в комнате с другим. Я решила больше не отсиживаться у себя, а порыскать по замку новым способом.
— Ничего не слышно. Я всех опросил, — ничего!
— Не расстраивайся ты так, — попыталась успокоить демона фея. — Не могла же она просто так исчезнуть?
— А что она могла по-твоему?! Что она могла?
— Ну, может, мы чего-то не знаем о природе её магии…
— А она — не знает ещё больше! Эта её собака опасна! Наверняка она просто сожрала Ристиль!
— Если бы она сож… если бы Ристиль больше не было, мы почувствовали её смерть. Да и розыскные…
— Значит, тварь пожрала и смерть тоже!
— Я не верю в это. И ты не веришь.
— Я уже не знаю, во что верить.
— Вот какой ты славный монстрик, — прошептала я, обнимая шею собаки. Лдокл дёрнулся, будто что-то услышал, но вскоре сел обратно. Надо быть осторожнее.
На третью ночь нас ждала записка «Уважаемому домовому», где излагался список необходимых в замке работ, который я должна была взять на себя — то есть на собаку.
А ещё — свежие дрова и еда.
— Знаешь, малышка, а они совсем обнаглели, как ты думаешь? Мы им кто — домовые или эксплуатируемый класс?
Зверюга согласно тявкнула. Для неё все эти «задания» были детской забавой, но наглость людей раздражала.
Так прошла неделя. Лдокл бесился, запирался за своей окованной дверью и напивался (как я успела понять, сдуру спустившись в погреб). Рвоа не находил себе места, искренне расстроенная моим исчезновением. Дрип пропадал неизвестно где, появляясь в замке поздно вечером в компании феи, которая на вопросительные взгляды демона и экономки отрицательно качала головой. Служанки окончательно отбивались от рук. В конце концов мы с собакой не выдержали и написали им ответное послание, начавшееся со слов «Уважаемые люди», а далее в недвусмысленной форме критиковавшее их эксплуататорские замашки и рабский труд домовых. То есть писала я, а псина одобрительно тявкала.
Сердца девушек содрогнулись и они, скинувшись, выплатили нам недельное жалованье.
То есть писала я, а псина одобрительно тявкала.
Сердца девушек содрогнулись и они, скинувшись, выплатили нам недельное жалованье. Изумившись силе письменной речи, мы отправились праздновать это великое событие. Не знаю, в какой кабак мы с псиной завалились, но хозяева нам до сих пор по гроб жизни благодарны за тушение пожара (который был вызван нашим появлением). А ещё мы узнали, что демоны разыскивают нас по всей стране и каждому «человеку, желающему сохранить за собой будущее» велено задержать нас и сообщить «куда следует». Услышав это, я бросила недельное жалованье на стойку и широким жестом сказала, что «всех угощаю». Оказалось, этих денег едва ли хватило бы на двоих, но собака предупреждающе воспламенилась, и кабатчик угостил всех «за счёт заведения». А, выпив от души мою порцию (я в последний момент передумала и не стала дегустировать ту дрянь, от которой мне было обещано «первосортное похмелье»), признался, что демоны ему надоели, я ему как дочь родная и пора собирать «святой подход против нечестивых созданий». Я одобрительно похлопала его по плечу и сказала, что нужно «соблюдать конспирацию, ждать и хранить надежду». После чего вышла из прокуренного кабака на воздух. Очень странно, но мне никто не встретился — я имею в виду — никто, могущий меня узнать или поймать. Нагулявшись вдоволь, я вернулась в замок — как раз к началу «своей смены».