Глава шестая
Битва с богами
Войдя в город, Гиппократ немедленно принялся готовить его к длительной осаде. К счастью, те восемь тысяч гоплитов, на которых он рассчитывал, были уже здесь. Но военачальник немедленно объявил дополнительную мобилизацию.
— Если римляне не объявятся в ближайшие сутки под стенами города, — заявил он Чайке, — то я вновь отправлюсь на выручку Леонтин.
Однако вскоре вопрос с Леонтинами решился сам собой, правда, не так, как надеялся Гиппократ. Римские разъезды появились вблизи города, а один из них даже приблизился к главным воротам и, подбросив мешок, ускакал обратно. В мешке оказалась голова Эпикида. Это означало, что Леонтины пали. Гиппократ был в бешенстве. А буквально на следующий день прибыли посланцы от Марцелла, который предлагал жителям Сиракуз сдаться на милость победителя и давал им на размышления три дня.
Гиппократ не собирался сдавать город, но вопрос требовал обсуждения, и он созвал народное собрание.
Федор тоже присутствовал на том шумном сборище на главной рыночной площади Сиракуз, запруженной со всех сторон. К тому моменту в город просочились слухи, что Марцелл вырезал всех жителей Леонтин, не считая защищавших город солдат. А когда Гиппократ продемонстрировал сиракузянам, что стало с Эпикидом, то гневные вопли заглушили все звуки вкруг. Народ неистовствовал, изрыгая проклятия на голову римлянам, и принял решение держать город до последней возможности, ведь скоро должны были прибыть подкрепления от Ганнибала.
— Ну что же, — сказал Федор шагавшему рядом Урбалу, покидая этот судьбоносный «митинг», — Ганнибал добился своего: город отказал в покорности Риму. Теперь его либо сравняют с землей, либо с помощью богов и Архимеда он устоит. Слово за Ганнибалом.
Однако с тех пор как Чайка покинул Леонтины, его больше волновала не возможная оборона Сиракуз, а то плавание, которое должен был совершить Кассий. Сегодня был последний день, когда, отправившись из Сиракуз, еще можно было успеть добраться до Лилибея, находившегося в руках римлян. Пообщавшись с Кассием, Федор предложил ему участвовать в новой авантюре, чтобы отомстить Марцеллу. Неожиданно римский декурион согласился. Федор предполагал покинуть на некоторое время Сиракузы, отплыть сегодня же вечером из города и через пару дней быть на пустынном островке, неподалеку от Лилибея. Там должна была состояться встреча с посланником неизвестного карфагенского врага Ганнибала. Чайка хотел, переодевшись римлянами — а таких доспехов он вывез с поля боя из-под Леонтин предостаточно, прибыть к месту встречи и захватить предателя. А потом переправить его в Сиракузы. Конечно, существовала вероятность по дороге самому угодить в плен к римлянам, но Чайка верил, что удача сопутствует храбрым. А, кроме того ему очень хотелось узнать, кто же подослал к нему убийц в далеких скифских землях. Этот таинственный посланник мог многое прояснить.
— Приготовьте мне триеру, — попросил Федор у греческого адмирала, — я отправил все свои корабли за подкреплениями.
— Зачем вам триера? — насторожился Ферон.
— Дело государственной важности, — туманно объяснил Чайка, — мне нужно отлучиться из города всего на несколько дней. А потом я верну корабль.
— Но ведь не исключено, что скоро римляне начнут штурм, — дипломатично намекнул Ферон, — и, вероятно, попытаются блокировать Сиракузы с моря. Вы же не сможете вернуться. Или хуже того, попадетесь к ним в руки.
— Боги помогут мне, — уверенно заявил Чайка, — я вернусь еще до того, как римские корабли появятся в акватории Сиракуз.
— Хорошо, — нехотя согласился Ферон, — я дам вам триеру с гребцами. К вечеру все будет готово. Но я сообщу об этом Гиппократу.
— Сообщите, — не стал спорить Федор, который уже намекал военачальнику Сиракуз, что хотел бы отлучиться на несколько дней, и был уверен, что тот не станет чинить препятствий. Отношения с командующим всеми силами Сиракуз сложились у Федора вполне нормальные.
Чайка навестил римского узника, сообщив, что скоро отплытие, и приказал охранникам хорошенько накормить его. Кассия по прибытию в Сиракузы он поместил в одну из башен со стороны моря, велев развязать руки. Но на всякий случай приказал все же приковать цепью за лодыжку к стене. Кассий теперь мог передвигаться по камере, но сбежать не мог. Впрочем, римский декурион не жаловался. И даже спокойно сообщил Федору, что попадись тот в его руки, поступил бы также. А может быть, даже сразу казнил. Присматриваясь к этому простоватому римлянину, Чайка решил, что тот ему чем-то нравился. И если бы им случилось воевать на одной стороне, то, возможно, они стали бы друзьями. Чем-то Кассий одновременно походил на Квинта и Леху Ларина.
И если бы им случилось воевать на одной стороне, то, возможно, они стали бы друзьями. Чем-то Кассий одновременно походил на Квинта и Леху Ларина.
Отобрав тайно сотню морпехов и приказав им быть готовыми покинуть город в любую минуту, Чайка поговорил со своими финикийскими друзьями, как всегда, оставив Урбала за старшего. А потом разыскал скифского адмирала, который все время пропадал на стенах, изучая огромные катапульты, и уже успел поднадоесть грекам своими назойливыми вопросами. Чайке подумалось, что Леха торчит там в надежде повстречать самого Архимеда, в дом к которому он так и не отважился сходить.