— Почему?
— Так ведь все жемчужники, как правило, в отрядах наемников, а те за них горло любому перегрызут. Жемчужник, если он в силе, способен буквально с того света вытянуть. Такие раны залечивает…
Грон невольно покосился на свою ногу.
— Вот-вот, — согласно кивнул Пург, — ему твою ногу в порядок привести — раз плюнуть. Поэтому клятва не причинять вреда и всячески оберегать жемчужника на юге входит в кодекс наемника. В некоторых отрядах не очень-то обращают внимание на такие его положения, как обязательство не грабить, пока старший не позволит, либо не утаивать часть добычи. В остальных смотрят на это сквозь пальцы, в конце концов, авторитет отряда — его собственное дело, тем, кто жестко соблюдает кодекс, обычно платят в разы больше. Но если где, не дай Владетель, не сподобятся защитить своего жемчужника либо вообще причинят ему вред, против таких подонков ополчатся все наемники. И в кодексе записано, что всякий, кто такое сотворит, лишается защиты кодекса и становится для любого встречного «зверем для охоты».
— И часто становятся такими зверями? — спросил Грон после некоторого раздумья.
— На нашей памяти было раз шесть, — вступил в разговор Батилей. — Четыре раза это были одиночки, а два раза таковыми объявляли целые отряды. Оноту Паглома Гнуса и команду Обелома Барыги. Причем Паглом это явно заслужил. Столь откровенно пренебрегать кодексом наемника не стоило. Он грабил любые города, в которых оказывался его отряд, вне зависимости от того, брал он их штурмом либо его нанимали для их защиты, а вот что касается Обелома… все не так просто. — Батилей помрачнел и замолчал.
— То есть и Паглом, и Обелом были объявлены этими самыми «зверями для охоты» не потому, что как-то не так повели себя со своими жемчужниками? — спустя некоторое время осторожно поинтересовался Грон, не дождавшись продолжения.
— Да не было у них в отрядах никаких жемчужников, — досадливо поморщившись, пояснил Пург. — Ты что же думаешь, жемчужник есть в каждом отряде, что ли? Как же! Дай Владетель в одном из сотни, в лучшем случае — из трех десятков.
Да и в них, как правило, кто это именно, знают всего несколько человек. Сам онотьер, ну и еще, может, казначей и старший из лейтенантов. А от остальных все тщательно скрывают. Даже раненых лечат в палатке онотьера, в полной темноте.
— И что, никто не догадывается?
— Может, и догадываются. Но язык предпочитают держать за зубами. Во избежание. Жемчужники — лакомый кусок для любого отряда. Не дай Владетель проговориться какому чужаку. Если командир чужого отряда узнает кто, то может подослать людей и попытаться перекупить. Так и останется отряд без жемчужника. А если известно, что в отряде жемчужник, то такому отряду и платят больше, и нанимают куда охотнее. Со всех сторон выгода.
— И что, никто не пытается слухи распускать? Ну чтобы цену себе повысить.
— Пытаются, — хмыкнул Пург. — Только дураки. Ведь эти слухи — до первого боя. Если в отряде жемчужник есть, то все, кого на месте не убило, через сутки опять в строю, а если нет — то все раненые в окровавленных тряпках ходят. А за обман любой наниматель вправе не только цену скостить, но еще и штраф наложить… Да и вообще, отвлек ты меня, не о жемчужниках сейчас речь. Я просто хочу сказать, что в твоем прежнем мире Владетели так же где-то прятались и…
Грон слушал горячую речь Пурга, а сам напряженно размышлял над полученной информацией. Вот и еще один кирпичик появился — жемчужники. Стоит разобраться с ними поподробнее…
На следующий день они поднялись поздно. Судя по измятым лицам, и Батилей, и Пург спали плохо. Поэтому было решено не покидать стоянку. Когда Пург, чья наступила очередь кашеварить, отправился к ручью умыться и набрать воды в котелок, Батилей качнулся к Грону и, крепко вцепившись в его плечо, прошептал:
— Обещай помочь мне убить Владетеля.
Грон замер, слегка удивленный этой просьбой. Вроде как вчера все обсудили.
— Батилей, я же тебе сказал…
— Нет, ты уже убивал Владетелей, — устремив на него горячечный взор, воодушевленно заговорил Батилей. — Кем, как ты думаешь, были эти твои Хранители Ордена? Владетелями.
Грон изо всех сил постарался удержаться от усмешки. Людям свойственно видеть в необычном привычное. Греки, вон, куда бы ни приезжали, всюду отыскивали своих богов. Ра у них был Гелиосом, а причерноморского Папайоса называли Зевсом Скифским. Вот и Батилей ухватился за первую подвернувшуюся возможность натянуть неизвестный мир на каркас знакомой ему действительности.
— Батилей, я пока не могу тебе этого обещать, — примирительно сказал Грон, — но я даю тебе слово, что мы обязательно обсудим эту возможность. Позже. Через два-три года. Когда я побольше узнаю об этом мире.
Батилей некоторое время напряженно смотрел на него, а затем выпустил его плечо.
— Хорошо. Пусть так.
Часа через два, когда они плотно перекусили похлебкой, сваренной Пургом, тот отставил миску, сытно рыгнул и, растянувшись на плаще, закинул руки за голову.
— Ну что, рассказывай дальше. О другом мире.
Грон окинул его спокойным взглядом и качнул толовой.
— Нет. Пожалуй, я пока подожду.
— Это почему? — удивился Пург.