я уже твердо знал, что буду делать.
— Прекрасно, — сказал он. — Итак, знаешь ли ты, чем я занимаюсь на этой
фабрике?
— Ну… производишь удобрения… Так написано на вывеске.
— Ха! Ну нет! — сказал он. — Это просто ширма. Я разделяю оптические
изомеры — вот что я делаю.
— И очень хорошо! — горячо поддакнул я. — Рад это слышать, Грек.
— Заткнись! — неожиданно прикрикнул он. — Ты же не имеешь ни малейшего
представления о том, что такое оптический изомер, и сам это знаешь. Но
попробуй немножко подумать. Это не физика, это — органическая химия. Есть
такие соединения, которые существуют в двух видах, на первый взгляд
идентичных во всех отношениях, кроме того, что одно представляет собой
зеркальное отражение другого. Как перчатки на правую и левую руку: каждая
из них есть другая, вывернутая наизнанку. Ты все понял?
— Конечно, — сказал я.
Он задумчиво посмотрел на меня, потом пожал плечами.
— Ну, неважно. Так вот, их называют d- и l-изомерами; от латинского
dextro и leva, правый и левый. И хотя они идентичны во всем, кроме того,
что являются зеркальными отражениями друг друга, иногда оказывается, что
один изомер гораздо более ценен, чем другой.
— Это мне понятно, — сказал я.
— Я так и предполагал. Изомеры эти можно разделить, но это дорогой
процесс. А вот мой способ дешев. Мой способ быстр и прост. Я использую
демонов.
— Послушай, Грек! Это уж чересчур.
Он сказал скучным голосом:
— Не разговаривай, Вирджи. Просто слушай. Меньше устанешь. Но имей в
виду, что то, о чем я сказал, это лишь самое пустяковое применение моего
открытия. Так же просто я мог бы использовать его для отделения урана-235
от урана-238. Собственно говоря, я уже… — Он оборвал фразу, наклонил
голову набок, искоса взглянул на меня и дал задний ход.
— Ну, это неважно. Тебе известно, что такое демон Максвелла?
— Нет.
— Молодец, Вирджи! Молодец! — одобрительно сказал он. — Я знал, что
стоит мне только подождать, и я вытяну из тебя правду. («Опять
двусмысленное замечание», — подумал я.) — Но ты, разумеется, знаешь второй
закон термодинамики?
— Разумеется!
— Я ждал от тебя именно такого ответа, — сказал он невозмутимо. — В
таком случае тебе известно, что если ты, например, положишь кубик льда в
стакан с теплой водой, то лед растает, вода охладится и в стакане не
окажется льда, но зато температура воды понизится. Правильно? И это
необратимый процесс. То есть ты не можешь взять стакан холодной воды и —
раз, два, три! — получить отдельно теплую воду и лед. Верно?
— Естественно, — сказал я. — Боже ты мой! Я хочу сказать, что это
глупо.
— Очень глупо, — согласился он. — Итак, ты это знаешь? Ну, так смотри.
Он не сказал «раз, два, три!», но подкрутил что-то в одном из своих
приборов.
Раздался слабый свист, что-то забулькало, затрещало, как трещат крупные
искры, пробегая между раздвинутыми электродами в каком-нибудь фильме
ужасов.
От воды пошел легкий пар.
Но только у одного конца трубки! С этого конца шел пар, а в другом
конце был… был…
Там был лед! Сначала тонкая корочка, потом она стала толще, а у другого
открытого конца изогнутой трубки вода неистово забурлила. Лед на одном
конце — пар на другом!
Глупо?
Но я же видел это своими глазами!
Впрочем, в тот момент я не знал, что ничего другого не увижу.
Случилось же это потому, что в эту минуту в лабораторию, пыхтя,
спустился Толстяк Детвэйлер.
— А, Грек, — прохрипел он с порога. — А, Вирджи! Я хотел поговорить с
тобой до своего отъезда.
Он вошел в комнату и, отдуваясь, развалился в кресле: утомленный
бегемот, изнывающий с похмелья.
— О чем же ты хочешь поговорить со мной? — спросил Грек.
— С тобой? — Толстяк обвел взглядом лабораторию со снисходительной и
брезгливой усмешкой, точно взрослый, который глядит, как чумазые ребятишки
лепят пирожки из грязи.
— Да не с тобой, Грек. Я хотел поговорить с Вирджи. Насчет перспектив
твоей территории. Я поразмыслил о твоих словах. Не знаю, известно ли тебе,
что мой отец скончался прошлой зимой и оставил мне… ну, некоторые
обязательства. И мне пришло в голову, что ты, возможно, захочешь, чтобы я
вложил в дело кой-какой…
Я не дал ему докончить. Я вытащил его оттуда так стремительно, что мы
даже не успели попрощаться с Греком. И все эти штучки с демонами, горячей
и холодной водой и так далее выскочили у меня из головы, словно ничего
этого и не было. Старина Толстяк! Откуда же мне было знать, что его папаша
оставил ему такой лакомый кусочек, как тридцать тысяч долларов наличными?
2
Ну, затем начались деловые неудачи. В результате мне пришлось
пропустить несколько последующих встреч. Но зато у меня было достаточно
времени для размышлений и занятий в часы, свободные от работы на ферме и в
мастерской, где мы штамповали для штата автомобильные номера.
Когда я вышел, я принялся разыскивать Эль Греко.
Я потратил на это полгода и зря. Эль Греко куда-то переехал вместе со
своей лабораторией и не оставил адреса.
Но я хотел найти его. Так хотел, что дышать было трудно — ведь теперь я
отчасти понимал, о чем он тогда говорил. И я продолжал поиски.