О чем? С этого момента у меня не было ответов, которые не вели бы к Бетти Мэйфилд. Кто она была, откуда приехала, почему изменила имя, что случилось в Вашингтоне, Вирджинии или где?то там еще, почему ей пришлось пуститься в бега? У меня были ее 5000 долларов в кармане, но формально она даже не была моим клиентом. Я влип, и основательно.
Я шел по краю обрыва и прислушивался к шуму прибоя. Я ничего не видел, кроме клочьев белой пены на гребне волны, разбивавшейся на волнорезе. На берегах бухты волны не разбивались, они наплывали плавно, как полотеры.
Чувствовалось, что вот?вот выйдет ясная луна, но она еще не появилась.
Кто?то стоял вдалеке, занимаясь тем же, что и я. Женщина. Я ждал, пока она повернется. Нет двух человек, которые двигаются одинаково, так же как не бывает одинаковых отпечатков пальцев.
Я закурил сигарету и позволил зажигалке осветить мое лицо. Она подошла ко мне.
— Не пора ли перестать таскаться за мной?
— Ты мой клиент. Я стараюсь защитить тебя. Может, к моему семидесятому дню рождения мне объяснят, для чего я стараюсь.
— Никто тебя не просит меня защищать. Я тебе не клиент. Иди?ка ты домой — если у тебя есть дом — и перестань приставать к людям.
— Ты мой клиент — на все пять тысяч долларов. Мне нужно их отработать — хоть бы усы растить тем временем.
— Ты совершенно невыносим. Я дала тебе деньги, чтобы ты отстал. Ты самый невыносимый человек, которого я когда?либо встречала, а я встречала редкостные образцы.
— Что же будет с нашим роскошным особняком в Рио, где бы я нежился в шелковых пижамах и гладил твои роскошные волосы, а тем временем дворецкий расставлял бы столовое серебро?
— Ох, заткнись.
— Что, это не было твердым деловым предложением? Просто минутная прихоть? Или просто уловка, чтобы заставить меня потратить часы драгоценного сна в поисках трупов, которых не было?
— Тебе никто никогда не давал по носу?
— Частенько, но иногда я увертывался.
Я схватил ее. Она пыталась вырваться, но безуспешно. Я поцеловал ее в макушку. Внезапно она прижалась ко мне и подставила свое лицо под мои поцелуи.
— Ладно. Целуй меня, если это тебя утешит. Ты, наверно, предпочел бы, чтоб кровать была рядом.
— Я всего лишь человек.
Целуй меня, если это тебя утешит. Ты, наверно, предпочел бы, чтоб кровать была рядом.
— Я всего лишь человек.
— Не обольщайся. Ты грязный, низкий шпик. Поцелуй меня.
Я поцеловал ее. Я приник губами к ее уху и сказал:
— Он повесился сегодня. Она резко отпрянула прочь.
— Кто?
— Ночной вахтер из гаража в отеле. Ты его, может, и не видала. Он употреблял мескалин. И марихуану. А сегодня вечером он накачался морфием и повесился в сортире за своим бараком в аллее Полтона. Это закоулок такой на Гранд?стрит.
Она вся дрожала. Она повисла на мне, чтобы не рухнуть. Она пыталась что?то сказать, но раздавался только сдавленный хрип.
— Это он сказал, что Митчелл съехал из гостиницы рано утром на его глазах с девятью чемоданами. Я не очень?то поверил ему. Он сказал мне, где он живет, и я заглянул к нему потолковать. А сейчас мне надо идти в полицию и сообщить о его смерти. Но что я могу сказать, не объяснив про Митчелла, а затем и про тебя?
— Умоляю, не впутывай ты меня в это дело, — прошептала она. — Я тебе дам еще денег. Дам сколько захочешь.
— Не надо, ради бога. Ты уже дала мне больше, чем я могу истратить. Мне не деньги нужны. Мне нужно понять, какого черта я ввязался в это дело и что происходит. Слыхала о профессиональной этике? Ко мне прилипли ее ошметки. Ты мой клиент?
— Да. Я сдаюсь. Все, наверное, капитулируют перед тобой, раньше или позже?
— Ничуть. Меня часто отшивают.
Я достал чековую книжку из кармана, посветил карманным фонариком и оторвал пять чеков. Я закрыл чековую книжку и вернул ей.
Я оставил себе пятьсот долларов.
— Сейчас по закону ты мой клиент. Теперь скажи мне, в чем дело.
— Нет. Ты не обязан заявлять о нем.
— Обязан. Я пойду в полицию прямо сейчас. Это — мой долг, И любую мою историю они смогут разоблачить за три минуты. На, возьми свои чертовы чеки, и если ты сунешь их мне снова, задеру юбку и нашлепаю по попе.
Она схватила чековую книжку и рванула в темноту, к отелю. Я остался стоять как дурак. Не знаю, долго ли я стоял. Наконец я сунул пять чеков в карман, устало побрел к машине и отправился туда, куда я был обязан пойти.
Гласа 19 Некто Фред Поуп, хозяин маленького мотеля, однажды излагал мне свои взгляды на Эсмеральду. Это был довольно болтливый старичок, но слушать всегда стоит. Самые невероятные люди могут сказать что?то, что понадобится человеку моего ремесла.
— Я прожил здесь тридцать лет, — рассказывал он. — Когда я приехал сюда, у меня была астма. Я помню, этот городок был таким тихим, что псы спали посреди проспекта, и приходилось останавливать машину — у кого была машина — и подымать их пинками, чтоб проехать. Мерзавцы только скалились. Воскресенья были такие, будто тебя уже похоронили. Все закрыто, надежно, как в сейфе.
Даже пачки сигарет нельзя было купить. Тишь такая, что слышно, как мышь усы причесывает. Я и моя старуха — она померла пятнадцать лет назад — играли в домино, мы жили на улице над обрывом, и прислушивались, вдруг что?нибудь интересное произойдет, например кто?нибудь выйдет на прогулку и постучит тросточкой.