Грета смотрела. Смотрела на трупы, как на что-то обычное, обыденное. В пять лет девочка твердо знала, что трупы — это естественно, это то, к чему все живое в конце концов придет. В семь лет она заходила в отделение патологической анатомии при городском морге и здоровалась с пластмассовым скелетом, стоящим в коридоре, как с давним знакомым. В девять, принеся папе обед, спокойно сидела на стуле в покойницкой и жевала булочку, ожидая, пока освободится посуда.
Грета выросла, расцвела и, зная о смерти все, торопилась жить. Она никогда не задумывалась о том, что такое душа. В ее сознании прочно зафиксировалось, что тело — это и есть человек, что умирает тело, а разговоры о душе с ней вести было некому.
Мама Греты — очень уважаемая женщина — работала на заводе главным инженером. Зарабатывала она достаточно, больше папы. Благодаря маминым связям в тринадцать лет девочка съездила в Артек, но вспоминать об этой поездке она не любила. Тогда Грета с большим нетерпением ждала встречи с матерью, хотелось скорее рассказать ей о новых друзьях, о том, как интересно было в горах, каким бурным бывает море. Мать, встретив свое чадо в аэропорту, сразу же завела разговор о том, как трудно достаются деньги и сколько сил ей пришлось приложить, чтобы достать путевку. Грета чувствовала себя виноватой, расходы матери на ее отдых она восприняла как укор, но одновременно с этим в душе зрела обида. Когда подъехали к дому, она уже не могла сдержать слез.
— Ну и что опять сырость развела? — поинтересовалась мама.
— От радости, — прошептала Грета.
Несколькими днями позже, собираясь в школу, Грета особенно тщательно выбирала блузку.
— Мам, как я в этой вот? — и она покрутилась перед матерью.
Та нахмурилась и, поджав губы, сказала:
— Не понимаю, почему тебе так не терпится выставить напоказ вторичные половые признаки?
Грета замерла, не понимая, о чем говорит мать, потом, взглянув на бретельки новенького бюстгальтера, просвечивающие через капроновую блузку, недоуменно воскликнула:
— Мам, так это же твоя блузка! Ты ее в десятом классе носила…
— Да, — хихикнула мама и, пробормотав: «Вот молодая дура-то была», снова уткнулась в книгу.
Радостное нетерпение, с каким Грета Сайбель ждала первого сентября, улетучилось. Она сняла мамину блузку и надела простую ситцевую кофточку. В школе поделиться с одноклассниками впечатлениями о летнем отдыхе тоже не получилось.
— А я в Артек ездила, — похвалилась девочка подругам.
— Врешь! — сказала отличница Юлька. — Туда только за хорошую учебу посылают или за подвиги. А ты троечница, и по русскому у тебя две двойки, и на подвиги у тебя смелости не хватает!
— Ага, у нее даже с урока сбежать — кишка тонка, — рассмеялась Лидка-волейболистка, затягивая ремешок на старенькой юбочке. — А ты, Юлька, большая уже, а все в сказки веришь! — Не по годам развитая спортсменка ехидно улыбнулась и поинтересовалась: — Путевку-то мама поди достала?
Грета ничего не ответила.
В тот день она впервые сбежала с уроков. Сбежала в единственное место, где ее слушали внимательно, не обзывали дурой, не перебивали, — в морг. Папа куда-то отлучился, и девочка, пройдя в покойницкую, присела на краешек высокого стула. Она посмотрела на трупы и начала рассказывать о поездке, о новых друзьях, о празднике, каким стали для нее в этом году каникулы.
Грета Сайбель думала, что знает о смерти все, и потому торопилась узнать жизнь. К вещам девушка относилась трепетно, ценила их, дорожила ими, сожалея о том, что, когда она станет пахнущим формалином трупом, со всем своим добром придется расстаться. В могиле не нужны ни красивые наряды, ни драгоценности, ни деньги. Она жила жадно, ни в чем себе не отказывая, старалась взять от жизни все и сейчас.
В этом они с Захаром Зюзей были похожи. Познакомилась с ним Грета давно, еще до смерти отца. Недоброкачественная опухоль давала папе-паталогоанатому полное право выбрать самую удобную полку в родном морге, где, вскрывая трупы, он провел лучшие годы своей жизни. Грета, зная, что отец не протянет больше полугода, начала присматривать квартиру, на которую после его смерти обменяет жилье. Подруга познакомила девушку с человеком, которого отрекомендовала как отличного специалиста в области недвижимости, не обремененного совестью. Риелтор, маленький, конопатый, ушастенький парень, сразу предложил денежной клиентке ну очень интересный вариант: купить квартиру в том же доме, где находилось их с папой жилье, а потом две либо соединить в одну, либо обменять на большую жилплощадь.
— Там алкаш больной живет, он долго не протянет, — говорил Зюзя. — Мы его кормим, поим, чтобы он в квартиру нашего человека прописал. Наследников нет, так что достанется нам хатка на халяву и продам тебе, Гретик, ее с большой скидкой.
У Греты сразу возникли подозрения — слишком уж дешево достанется ей такой лакомый кусок. Узнав номер квартиры, девушка рассмеялась. Ай да папа, ай да молодец! А она еще не могла понять, кто так щедро снабжает папашу выпивкой и продуктами!
— Зюзя, ты сколько денег на этого пьяницу потратил? Много уже?
— Ну да, порядочно, — кивнул риелтор.