— Где группа? — спросил Семенов и болезненно закашлялся.
Цубербюллер опустил глаза, зыркнул на Семенова и тихо сказал:
— Вот.
— И все? — похолодел Скотч.
— Ну… Еще Валя Хилько жива, Патрис и Тентор Бот. Орнела ранена. Врач сказал, что может выжить.
— А…
— Жбан убит, — перебил Цубербюллер. — Остальные ваши ранены. Солянка легко, Валти средне. Литтл с Хидденом — сам не знаю.
— А искатели?
— Главный убит, штурман ранен. Веселов и советник целы. Что с научницами — даже не знаю, они остались с первыми ранеными.
Скотч свесил голову на грудь и с трудом подавил желание беспомощно выругаться. В ушах продолжало противно гудеть, а в голове пульсировала тупая всепроникаюшая боль. Мысли путались и замирали.
Вот и сохранил группу. Вот тебе и столько дней без единой жертвы. Вот тебе и командный дух и никудышные воины-шат-тсуры.
Отчаяние захлестывало душу, как штормовые волны припоздавший катер.
Семенов тем временем завел разговор еще с двумя подошедшими вояками-людьми. Один из первых козырнул и доложил на англике:
— Это тот, о котором вы предупреждали, сэр!
— Хорошо, Майки, — отозвался тот. — Я — капитан разведроты, мобильная пехота, военно-космические силы доминанты Земли. А это наш… э-э-э… канонир.
Общайтесь, не буду мешать.
И обернулся к своим молодцам:
— Майки! Чак! Готовить платформу! Разведчики-пехотинцы тут же растворились в наползающем предрассветном тумане.
Действительно близился рассвет.
— Семенов? — спросил канонир.
— Семенов, — подтвердил Семенов.
— Отлично сработано, коллега! Полковник Попов тобой чрезвычайно доволен. Без дураков! Наверху о ваших подвигах на Табаске уже легенды ходят.
При упоминании полковника Попова Семенов мгновенно подобрался; откуда-то сразу проступила военная выправка.
— Ладно, — продолжил «канонир». — Все потом. Теперь мы должны вывезти искателей. Разведка готовит платформу, до космодрома домчим с ветерком.
— А… Сколько нас теперь?
— Нас? — «Канонир» повертел головой. — Семнадцать человек и два орудия. Ну, плюс уцелевшие из спасателей и туристов.
Семенов едва не отвесил челюсть:
— Всего семнадцать человек?
— А что? — не понял «канонир». — Мало?
— Турбазу охраняют…
— Никто ее больше не охраняет. Шат-тсуры эвакуируются. Крейсер вот-вот уйдет со стационара. И мы должны успеть тоже эвакуироваться, пока планету не разнесут на камешки.
— А разнесут?
— Как только командующий вторжением доложит императору, что искателей он не захватил, император тут же решит, что искателей лучше уничтожить вместе с их тайной и с планетой заодно. По принципу «не вам и не нам».
— А вдруг командующий уже доложил?
— Не доложил. Иначе планету уничтожат вместе с командующим и этим чертовым крейсером.
Скотч слушал, затаив дыхание. Даже отчаяние понемногу отхлынуло.
Все еще далеко не закончилось.
— Но времени мало, Семенов…
Словно подслушав его, из тумана донеслось приглушенное:
— Платформа готова!
— Пошли! — без промедления отреагировал «канонир».
Цубербюллер, тоже молча внимавший разговору, помог Скотчу подняться.
Какое-то время ушло на то, чтобы собрать всех уцелевших и убитых. Убитых подобрали не всех — не нашли Воронцова, Фаусто Аркути и Жбана. Искать по затянутым сырым туманом кустам не оставалось времени.
А уже на платформе «канонир», Семенов и один из разведчиков переоделись в комбинезоны искателей. Семенов безошибочно подсказал, из какого рюкзака их достать.
Экзотик-тур
Пронг-32 (Табаска), доминанта Земли
Едва наметился рассвет, МакГрегори, Тамура и Сориал покинули спасительную переночуйку. Как и условливались накануне. Невзирая на ясную ночь, утро снова выдалось сырое и туманное. Сориал все время зевал да ежился. На крыльце МакГрегори протянул Тамуре бласт:
— Держи. Все равно ты с ним ловчее всех… Тамура молча принял оружие и сунул за пояс. Последние дни на охоте он привык к этому старомодному куску металлопласта, к этому ладному импульснику с лаконичным девизом на рукоятке. «Смерть или слава», «Death or Glory». На двух самых распространенных языках землян, русси и англике. Тамура много размышлял: кому принадлежал бласт в прошлом? Скольким принес он смерть и скольким славу? И скольким — и то и другое? Жаль, что оружие неодушевлено.
Оно многое могло бы рассказать о хозяевах, которых — обычно переживает, человека за человеком. Вот этому бласту лет пятьсот, не меньше. Наверняка им владели десятки людей. Наверняка бласт вплетался в десятки судеб и наверняка что-то менял в них.
Но кто расскажет эту, без сомнений, захватывающую историю? Скорее всего никто. Разве потом директора турбазы поспрошать, Вадима? Да только жив ли он еще? А если жив — то знаком ли с историей старого бласта? Вполне возможно, что и нет — бласт мог попасть к нему чисто случайно. Как к недавним диспетчерам маленького окраинного космодрома.
Тамура всегда серьезно и уважительно относился к оружию. Тем более — оружию старому и заслуженному. Его далекие-далекие предки тоже уважали оружие, еще не огнестрельное, а холодное. И споры между воинами того времени часто разрешались лишь демонстрацией оружия: тот, у кого меч был хуже, заранее признавал поражение. Во всяком случае, так рассказывали легенды.