Элен сидела на том же месте, что и при моем посещении. Только теперь она не улыбалась и не кокетничала.
Только теперь она не улыбалась и не кокетничала. Я толкнул створки окна. Они бесшумно
растворились. Я спрыгнул на ковер. Элен не пошевелилась, и я уже знал, почему. На белой кофточке с левой стороны расплылось красное пятно. Из
маленькой дырочки текла не правдоподобно красная кровь. Я прикоснулся к ней, ее тело было еще теплым, настолько теплым, что я готов был
поклясться, что убили ее не более получаса назад. Но я верчусь здесь минут сорок. Вывод следовал такой — убийца был еще здесь, когда я подошел к
двери. На полу валялся пистолет. Я поднял его, и в этот момент раздался звонок. Я подошел к двери и посмотрел в глазок. Боже мой, полиция!
Я бросился назад к окну. В дверь снова позвонили. Я выглянул в окно — там тоже были полицейские. Пытаться бежать бессмысленно.
Единственное, что я мог сделать, избавиться за это время от оружия и бороды. Я стер отпечатки пальцев с обоих пистолетов и сорвал бороду. Затем
открыл шкаф, чтобы сунуть все это туда. Дверь едва держалась под натиском полицейских. Внезапно из шкафа к моим ногам выкатился рыжий парик
Карла. Я закрыл шкаф и уселся в кресло. Больше ничего не оставалось делать, как ждать, когда полицейские сломают дверь.
2
Я сидел в небольшой прокуренной комнате с решетками на окнах. Напротив меня сидел высокий худой человек с козлиной бородкой. Это и был
знаменитый Жермен Форетье. Он вынул сигарету изо рта и повторил:
— Итак, вы говорите, что не причастны к убийству, верно? Как к Элен де Фар, так и к трупам во «Фламинго»?
— К ним я тоже не имею ни малейшего отношения.
Я находился в полицейском управлении вот уже десять часов и весь разговор, который я вел с инспектором, состоял в том, что он пытался
убедить меня, будто я виновник трех убийств, я же убеждал его в обратном. Он приводил неопровержимые улики, я упорно стоял на своем. Получался
замкнутый круг. Если я признаюсь в тех двух убийствах, то мне надо доказать, что я совершил их в целях самообороны. Но тогда мне пришьют
убийство Элен де Фар, где ни о какой самообороне не может быть и речи.
Против меня были только косвенные улики, а на них обвинение не построишь. Наконец, инспектор приказал отправить меня в камеру. Я шел по
коридору с двумя охранниками, а между тем мысли работали в одном направлении: как отсюда выбраться? По пути на допрос и с допроса не было
никакой возможности бежать. Здесь на каждом повороте по полицейскому и у каждого рука на кобуре. Оставалась камера. Мы спустились по каменным
ступенькам в подвал, и меня впихнули в мое новое жилище. Это была темная комната размером три на четыре метра. У маленького зарешеченного окна
стоял стол. Здесь же находилась кровать. Солнце стояло в зените, и в камере было довольно светло.
Я встал на стол и осмотрел решетку. Сработана на совесть. Взламывать ее — пустое занятие. Я походил по комнате и лег на кровать. Отсюда
нужно выбраться! Я должен отомстить за своих друзей и… найти Карла, если он еще жив.
Пролежав два часа, я так и не смог найти выход из создавшегося положения. Я был так измучен допросами, что как только расслабился, сразу
уснул. Разбудил меня охранник. Я поднял на него взгляд.
— К вам посетитель, — сказал он и сразу же вышел, оставив дверь открытой.
Вот он, мой шанс! Кто бы то ни был, я надену его одежду и выскользну из этой проклятой западни. Я поудобнее уселся на кровати. Послышались
шаги. Наконец, в проеме двери показалась лысая, улыбающаяся голова Лесажа.
Черт побери! Он посмел явиться сюда! От удивления я лишился дара
речи.
Лесаж, между тем, вошел в камеру, закрыл за собой дверь и по-хозяйски расположился на столе. Я приготовился к прыжку, но меня остановил его
хладнокровный голос.
— Прежде чем ты набросишься на меня, я хочу сказать пару слов.
— Мне не о чем с тобой разговаривать, — проворчал я, поняв, что мои намерения разгаданы.
— Но ты все же выслушаешь меня, — сказал он, и в его руке появился кольт 45 калибра. Это был решающий аргумент, и я всегда считался с ним.
— Так о чем ты собираешься поговорить со мной? — спросил я, отбросив на время агрессивные намерения и поудобнее устроившись на кровати.
— Прежде всего, я желаю тебе добра, а кроме того, у нас с тобой общие цели.
— Интересно.
— Вот именно. Занимательно. Итак, я сознаюсь, что совершил ошибку, когда хотел силой доставить тебя к себе. Ты ловко устроил эту штуку с
подставным лицом.
Я не мог сдержать самодовольной ухмылки.
— Так вот, — продолжал он, — я знаю, что за тобой охотятся, но не знаю почему. Я лучше расскажу тебе всю историю с самого начала, а ты
приготовься слушать и оставь всякие попытки напасть на меня для своего же блага.
Я посмотрел на пистолет в его руке.
— Начну с того, как я впутался в эту историю, — продолжал он, достал из кармана сигарету, не спеша закурил. — Во время войны боши
подготовили и оставили во Франции сильно разветвленную организацию, состоящую из хорошо законспирированных агентов. Организация эта настолько
велика, что ты даже не можешь себе представить. И внезапно эта организация начинает охотиться за группой французов, которые объединены только