— «Ролекс» стоит пятьдесят тысяч, — говорит брат.
И даже если бы «ролекс» стоил всего одну тысячу, брат все равно никогда бы на это не согласился. Потому что он хочет дать мне возможность переменить обстановку.
— В путешествиях находишь неожиданные вещи, — говорит брат.
— Какие, например? — спрашиваю я.
— Например, перспективу, — отвечает брат.
И он говорит мне, что не надо бояться. Ведь там будет он. Мой родной брат. Он присмотрит за мной.
— Перспектива? — повторяю я за ним.
РУКА
На Лизе красный свитер.
Мы с ней сидим на траве, пьем минеральную воду и закусываем французским батоном с куриным салатом. Погода почти солнечная.
Я говорю, как удивительны новые встречи. Словно ты попал на новую планету.
Я говорю, что в мечтах поразительно быстро переживаю новый роман. Это происходит как-то само собой. Не успею оглянуться — и вот уже переживаю все точно наяву. Я воображаю ее во всевозможных ситуациях, воображаю себе дом, где мы могли бы жить, и места, куда отправились бы в отпуск. И это даже ни разу с ней не поговорив. Достаточно мимоходом встретиться глазами с идущей по улице девушкой.
Лиза спрашивает меня, были ли у меня такие мысли в связи с нашими отношениями.
Сначала я не решался и сказал, что нет, но было так заметно, что это не правда, что я кончил тем, что сказал «да».
Лиза улыбается и говорит мне, что ей казалось, будто у меня нет таких планов.
Я сказал, что планы и мечты — это разные вещи.
На мой вопрос, не обижается ли она на меня за это, Лиза качает головой и обнимает меня.
На мой вопрос, не обижается ли она на меня за это, Лиза качает головой и обнимает меня.
Я рассказываю ей о том, что брат приглашает меня в Нью-Йорк.
Лиза в восторге. Она считает, что мне надо ехать.
Я говорю, что и сам уже подумываю о том, что надо бы поменьше сидеть взаперти и почаще выходить и встречаться с людьми, но это предложение застало меня врасплох.
Она говорит, что, если я поеду, возможны два варианта и от меня зависит, какой из них выбрать.
Первый — это отбросить все свои комплексы и принимать все как есть. То есть вести себя как ребенок. Второй — это соблюдать известную дистанцию, внимательно присматриваться к мелочам и постараться найти во всем знакомые черты. Сортировать впечатления и сравнивать.
В первом случае масса впечатлений может ошеломить. Во втором, воспринимая вещи созерцательно, можно вынести ряд тонких наблюдений и получить большое удовольствие.
Так считает Лиза.
Но она считает, что даже ошеломляющее впечатление имеет свои хорошие стороны.
Я спрашиваю ее:
— В каком смысле?
Она говорит, что со временем это даст возможность увидеть вещи в должной перспективе.
— В перспективе? — повторяю я.
И тут Лиза касается моей руки и снова говорит, что, как ей кажется, мне надо поехать. Мне приятно, когда она касается моей руки. И похоже, я готов согласиться на поездку только ради того, чтобы доказать ей, как я ценю ее прикосновение.
Лиза говорит, что мне ведь никто не помешает снова заколачивать колышки и кидать мяч, когда я вернусь. И говорит, чтобы я не лишал себя такой возможности выбраться в другую страну. Может быть, после этой поездки все покажется мне в другом свете.
И когда я слышу ее голос, мне кажется правильным все, что она говорит.
ФОРМА
Мой брат звонит и опять настаивает.
Он говорит: «Солнце». Говорит: «Сентрал Парк». Говорит о вкусных кушаньях и напитках. Говорит: «Эмпайр Стейт Билдинг».
— Достопримечательности, — фыркаю я презрительно. — Какого черта мне достопримечательности?
Мой брат говорит, что главное даже не сам город, а то, что мы побудем вместе.
— Братьям надо иногда побыть вместе, приятно провести время, — говорит он по телефону.
Такой подход мне понравился. Но Нью-Йорк, наверное, слишком велик для меня.
— Не слишком ли велик Нью-Йорк?
Брат отвечает, что он действительно довольно-таки большой.
Я спрашиваю, не ошеломлен ли он массой впечатлений.
Брат говорит, что нет.
Я спрашиваю, чувствовал ли он себя когда-нибудь ошеломленным и не боится ли он такой возможности.
Он снова говорит, что нет.
Я спрашиваю, не лучше ли нам проехаться по Америке на машине.
— Нет.
Я спрашиваю, нельзя ли мне взять с собой Лизу.
Он спрашивает, кто такая Лиза. Я объясняю.
Он говорит «нет».
Я спрашиваю, не подарит ли он мне «ролекс».
— Нет.
Затем я спрашиваю брата, во что он верит.
— Повтори, что ты сказал, — говорит брат.
— Во что ты веришь? — спрашиваю я.
— Это в каком смысле? — спрашивает он.
— Как «в каком смысле»? Я спрашиваю тебя, во что ты веришь, — говорю я.
— По жизни? — спрашивает он.
— Ну да, — отвечаю я.
— Ты не придуриваешься? — спрашивает он.
— Нет, — говорю я. Он задумывается.
— Я верю в рыночные силы, — произносит он наконец.
— В свободный рынок? — спрашиваю я.
— Да.
— Да.
— Разве в это стоит верить? — возражаю я. — Наверное, это чушь собачья. Кому нужны твои рыночные силы!
Брат отвечает, что никакая это не чушь собачья.
— Что нет — то нет.
— Ну а еще во что ты веришь?
Он верит в дружбу. Ладно.
Он верит в любовь.
— Это правда? — спрашиваю я.
— Что «правда»? — спрашивает мой брат.
— Что ты веришь в любовь, — говорю я.
— Ну конечно правда! Я говорю ему, что этого я от него не ожидал.