Предаваясь лирике, я не сразу обратила внимание на небольшое «пятно», мирно курсирующее от берега к берегу. Эта круглая плавучесть была похожа на разлитое пятно бензина. Разве и сюда эта зараза проникла?! Пятно между тем целенаправленно подплыло к берегу, откуда шли ровные круги, выдавая с головой какое-то животное, пьющее воду. Самого зверя не было видно из-за камышей. Пятно притормозило, немного как-то попереливалось, становясь почти незаметным, и снова двинулось в заданном направлении. Я так увлеклась этим зрелищем, что даже привстала.
Между тем пятно скрылось все за теми же камышами, куда кто-то пришел на водопой. Неожиданно с той стороны раздался громкий всплеск и приглушенный визг. Потом минуты две решительно ничего не происходило, а о том, что мне это не послышалось и не привиделось, свидетельствовали обильные круги и волны, тающие на середине озера.
Когда вода практически успокоилась, мое терпение было вознаграждено. С той стороны берега в противоположном направлении выплыло что-то, очень напоминающее хвостик завязанного целлофанового мешка. Так как оно проплывало недалеко, а вода была прозрачной, то я сумела разглядеть, что видимая над водой часть — это лишь вершина айсберга. Под водой было что-то действительно напоминающее прозрачный мешок, в котором, в свою очередь, что-то находилось. Я присмотрелась повнимательней и заметила у предмета внутри мешка четко выраженные четыре конечности.
— Ой, мамочки! — воскликнула я, прикрывая рот ладонью и привлекая внимание Фара. — Это еще что такое?
Нан отвлекся от жарки и посмотрел в указанном направлении.
— Это физра. Озерная хищница.
— Хищница? — Я сглотнула, вспомнив, как только что мирно плавала в озере.
— Она охотится на птиц и мелких грызунов, чутко реагируя на вибрацию в воде, — добавил мой несносный телохранитель. — Маскируется, подплывает и заворачивает в себя. Жертва немного посопротивляется, а затем, из-за нехватки воздуха, быстро успокаивается. — Фар посмотрел на меня и счел необходимым добавить: — Физра есть почти в каждом местном озере, но еще ни разу никто из нас от нее не пострадал. Диаметр самой большой физры равен примерно метру. Ты в такой «мешок» точно не войдешь.
— Да? А вот моя голова запросто поместится! Не нравятся мне здешние звери. Не нра-вят-ся! Одни нагло обижают и харчат мои деликатесы, другие портят мне идиллию эстетического наслаждения природой… Что же ждать от третьих?! А? Кстати, неудобно напоминать, но как там наш обед? Хотя, — я взглянула на солнце, не желающее смотреть на этот жуткий мир и торопливо подбирающееся к горизонту, — скорее, как там наш ужин?
Фар кивком головы указал мне на дымящуюся рыбу — уже снятую с костра и украсившую несколько сорванных местных лопухов.
Я уселась рядом с этим импровизированным столом, скрестила ноги по-турецки и приподняла лопух, втягивая носом потрясающий запах. Пахла рыба бесподобно, а на вкус… Не понравилась она мне, о чем я и сообщила своему шеф-повару цитатой из известного фильма: «Какая гадость эта ваша заливная рыба!» В смысле жареная, и не преминула добавить, что я по-прежнему хочу есть. Мой пушистик, пробурчав, что следующей трапезой заниматься буду я, съел всю рыбу и демонстративно улегся спать.
Мой желудок (и я его всячески поддерживала) не желал мириться с этим произволом, поэтому я попыталась воззвать к чувствам сытого Фара и, сев перед его мордой, провозгласила: «Даешь кормежку голодающим!» и жалобно всхлипнула. Но тот даже глаз не открыл! Высказав вслух все, что думаю о нерадивости и безжалостности своих подчиненных, я двинулась в лес на поиски съестного.
Памятуя о том, что здесь все неправильное правильно, я взяла палку и стала бить по всему, что могло бы быть дичью. Дважды от меня кто-то сбежал, так и не дав себя не только поймать, но и рассмотреть. Один раз на меня с дерева махнула какая-то фиолетовая лапа, но, когда я, сдирая пальцы, забралась на это дерево, там уже в помине никого не было. «Охотником ты можешь и не быть, ну а поесть-то ты обязан!» «Хочу всегда я сытой быть, пусть меня научат». Я пожевала каких-то ягод, очень надеясь, что это не приведет к расстройству желудка, и с неудовлетворением отправилась обратно. Когда уже стало темнеть, уставшая, поцарапанная, голодная в квадрате и очень злая на весь белый свет я вернулась на нашу стоянку. А там… ням-ням. Над угольками висело что-то поджаристое, вкусно пахнущее, теплое, милое и… Все, перерыв на ужин.
Фар продолжал делать вид, что спит, и я, выразив ему свою благодарность в совокупности с сытой отрыжкой, отошла ко сну.
Наутро, не обнаружив нана, я решила, так сказать, блеснуть умением (иногда я тоже что-то готовлю, хотя довольно редко…) и сообразить завтрак. Ловить дичь и рыбачить без удочки я конечно же не умела, а осваивать это искусство времени и желания как-то не было. Зато (!) из недр моего рюкзака было извлечено аж целых три пакетика быстрозавариваемой вермишели и баночка говяжьей тушенки, которые я припасла еще дома на самый экстренный случай. Аккуратно разложив эти сокровища, я приступила.
Мои познания в кулинарии ограничивались приготовлением яичницы и элементарных блюд (я умела варить борщ!). Поэтому, грубо эксплуатируя свою память, я выудила из нее несколько каких-то рецептов, которые видела по телику, и с энтузиазмом принялась за свой кулинарный шедевр.