— Я знаю ее, — сказал ворон. — Я облетел ее вдоль и поперек, когда был молод. (Не сомневайтесь, что Шаста навострил уши). Если Тисрок пойдет через большой оазис, он Орландии не достигнет — людям его и коням не хватит там воды. Но есть и другая дорога.
Шаста стал слушать еще внимательнее.
— Ведет она от древних усыпальниц, — продолжал ворон, — на северо-запад, и тому, кто по ней движется, все время видна двойная вершина горы.
Довольно скоро, через сутки, начнется каменистое ущелье, очень узкое, почти незаметное со стороны. Кажется, что в нем нет ни травы, ни воды, ничего. Но если спуститься туда, увидишь, что по нему течет речка. Держась ее, можно добраться до самой Орландии.
— Знают ли тархистанцы об этой дороге? — спросила королева.
— Друзья мои, — воскликнул король, — к чему эти речи? Дело не в том, кто победит, если Тархистан нападет на нас. Дело в том, как выбраться из этого проклятого города. Даже если брат мой Питер, Верховный Король, одолеет Тисрока десять раз, мы уже будем давно мертвецами, а сестра моя королева — женой или рабой царевича.
— У нас есть оружие, — сказал гном. — Мы можем защитить этот замок.
— Я не сомневаюсь, — сказал король, — что каждый из нас дорого продаст свою жизнь. Королеву они получат только через наши трупы. Но мы тут как мыши в мышеловке.
— Недар-р-ром гово-р-рится, — прокаркал ворон, — «В доме остаться — с жизнью расстаться». И еще: «В доме запрут — дом подожгут».
— Ах, все это из-за меня! — заплакала Сьюзен. — Не надо мне было покидать Кэр-Паравел! Как было хорошо! Кроты уже почти кончили перекапывать сад… а я… а я… — и она закрыла лицо руками.
— Мужайся, Сью, мужайся — начал король Эдмунд, но вдруг увидел, что фавн, сжав руками голову, раскачивается, как от боли.
— Минутку, минутку… — говорил он. — Я думаю, я сейчас придумаю… Подождите, сейчас, сейчас!..
Все подождали и, наконец, фавн с облегчением вздохнул, а потом вытер лоб.
— Трудно одно, — сказал он, — добраться до корабля так, чтобы нас не заметили и не схватили.
— Да, — сказал гном. — «Рад бы нищий скакать, да коня нету».
— Постой, постой, — сказал фавн. — Нужно одно: пойти под каким-нибудь предлогом на корабль, оставить там матросов…
— Наверное, ты прав… — сказал король Эдмунд.
— Ваше величество, — продолжал фавн, — не пригласите ли вы царевича на пир? Устроим мы этот пир на нашем корабле завтра вечером. Ради пользы дела намекните, что ее величество может дать там ответ, не нанося урона своей чести. Царевич подумает, что она готова уступить.
— Пр-рекрасный совет! — сказал ворон.
— Все будут думать, — взволнованно говорил фавн, — что мы готовимся к пиру. Кого-нибудь пошлем на базар, купить сластей, вина и фруктов… Пригласим шутов и колдунов, и плясуний, и флейтистов…
— Так, так, — сказал король, потирая руки.
— А когда стемнеет, — сказал фавн, — мы уже будем на борту…
— Поставим паруса, возьмем весла! — воскликнул король.
— И выйдем в море! — закончил фавн и пустился в пляс.
— На Север! — вскричал гном.
— В Нарнию! — крикнули все. — Ура!
— Дорогой фавн, — сказала королева, — ты меня спас! — и, схватив его за руки, закружилась по комнате. — Ты спас нас всех!
— Царевич пустится в погоню, — сказал вельможа, чьего имени Шаста не знал.
— Ничего, — сказал король. — У него нет хороших кораблей и быстрых галер. Царь Тисрок держит их для себя. Пускай гонятся! Мы потопим их, если они вообще нас догонят.
— Совещайся мы неделю, — сказал ворон, — лучше не придумаешь. Однако недаром говорится: «Сперва — гнездо, потом — яйцо». Прежде, чем приняться за дело, подкрепимся.
Тогда все встали и открыли двери и пропустили в них первыми королеву и короля.
Прежде, чем приняться за дело, подкрепимся.
Тогда все встали и открыли двери и пропустили в них первыми королеву и короля. Шаста замешкался, но фавн сказал ему:
— Отдохните, ваше высочество, я принесу вам поесть. Лежите, пока мы не станем перебираться на корабль.
Шаста опустил голову на мягкие подушки и остался в комнате один.
«Какой ужас!..» — думал он. Ему и в голову не приходило сказать всю правду и попросить о помощи. Вырос он среди жестоких черствых людей, и привык ничего не говорить взрослым, чтобы хуже не было. Может быть, этот король не обидит говорящих коней, они из Нарнии, но Аравита — здешняя, он продаст ее в рабство или вернет отцу. «А я… — думал он, — а я не посмею, сказать им, что я не принц Корин. Я слышал их тайны. Если они узнают, что я не из них, они меня живым не отпустят. Они побоятся, что я их выдам. Они меня убьют. А если Корин придет? Тогда уж наверное…» Понимаете, Шаста не знал, как ведут себя свободные, благородные люди .
«Что же мне делать, что делать? А, вон идет этот козел!..» Фавн, слегка приплясывая, внес в комнату огромный поднос и поставил его на столик у дивана.
— Ну, милый принц, — сказал он и сел на ковер, скрестив ноги, — ешь, это последний твой обед в Ташбаане .
Обед был хорош. Не знаю, понравился бы он вам, но Шасте понравился. Он жадно съел и омаров, и овощи, и бекаса, фаршированного трюфелями и миндалем, и сложное блюдо из риса, изюма, орехов и цыплячьих печенок, и дыню, и ягоды, и какие-то дивные ледяные сласти, вроде нашего мороженого. Выпил он и вина, которое зовется белым, хотя оно светло-желтое.