— Во сколько раз больше?
— Кто знает? В двести, в триста, в тысячу… На таких режимах энергостанции никто никогда не гонял. Но в пять раз больше, чем станции могли дать на самом крутом запредельном форсаже.
— Это как понять?
— Обычно наши эксперименты длятся две секунды. Поле держится три. Пол?секунды на начальное накопление энергии в поле и пол на всякий резервный случай. Точнее, по истечении двух с половиной секунд станции должны удерживать заданную напряженность поля, пока кто?то потребляет энергию. И еще потом пол секунды на всякий пожарный. Так вот в этот раз все станции, вместе взятые, не смогли удержать нужную напряженность. Поле просело почти до нуля. И станции с дикой перегрузкой работали аж пятнадцать секунд. Потом похититель отключился, станции подняли напряженность до заданной и тоже отключились. Но было поздно.
— Поздно — что?
— Спасать станции. Они все сгорели.
— Продержались до конца, а потом дружно сгорели?
— Ага. Они еще десять?пятнадцать секунд могли бы работать, это уже ничего не меняло. Мы же не зря проводим эксперименты за три секунды. Три секунды станция любую нагрузку вынесет. И четыре вынесет. Но после пяти ее уже ничто не спасет. Так уж они сделаны.
— И все сгорели?
— Да. Осталось около двух десятков. Те, которые были неисправны и ремонтировались.
— Сколько же их всего было?
— Миллион двести тысяч.
Второй раз за день выпадаю в осадок. Начинаю нервно хихикать. Уголек терпеливо ждет, пока я успокоюсь.
— Зачем столько?
— Мы готовили крупный эксперимент. Четверть века готовили. Даже еще больше, — Уголек, кажется, опять готова пустить слезу. Даже нижняя челюсть дрожит. Больно наступаю ей на кончик хвоста. Вздрагивает, слабо улыбается и делает движение головой, будто хочет меня боднуть.
— Их починить можно?
Уголек пожимает плечами.
— Что случается с полюсом нуль?т камеры, если его нагреть до трех тысяч градусов? А с электроникой? Теперь это куски шлака. Но все, что не относится к генератору, цело.
— Вы не догадались поставить аварийные выключатели?
— Мы их специально не поставили. Пойми, это не промышленная аппаратура, а научная. Что бы ни случилось во время научного эксперимента, энергия должна поступать. Пусть все горит огнем, но энергия должна быть. Иначе может сорваться уникальный эксперимент.
— Кажется, именно так все и закончилось: горело огнем.
— Паршивцы забыли прочитать инструкцию по эксплуатации, — улыбнулась она.
— Как устроен генератор?
Уголек берет лист бумаги, рисует круг. Вокруг него — прямоугольнички.
— Самая важная деталь — сферическая камера. Стенки из чего?то жутко тугоплавкого и очень крепкие.
Стенки из чего?то жутко тугоплавкого и очень крепкие. Метровой толщины, кстати. Справа и слева — полюса нуль?т. Сверху и снизу — преобразователи вещества в поле. С помощью нуль?т мы вырываем из центра звезды кусок вещества и помещаем в центр камеры. Какое давление в центре звезды, ты знаешь. Вещество, естественно, разлетается к стенкам, но прежде, чем успевает долететь, преобразователи превращают его в энергию поля. Процесс идет чисто и без потерь, но часть электромагнитного излучения все же достигает стенок. От этого стенки нагреваются.
— До такой степени, что все вокруг выгорает.
— Да. Но пока прогреется насквозь метр металла, проходит секунд тридцать. Все это время генератор может работать с дикой перегрузкой.
— Вы не позаботились о том, чтобы сделать охлаждение.
— Да ты что, с ума сошел? Генератор не рассчитан на тысячекратные перегрузки. Никто никогда не делает технику с таким запасом прочности.
Уголек нервно бегает по комнате. Ловлю ее и прижимаю к себе.
— Ну ведь на самом деле, никто не будет взвешивать пять тонн на аптечных весах. Этого ни одни весы не выдержат, — она все еще не может успокоиться, поэтому начинаю покусывать ее за ухо. Конечно, она права. Три градуса — не три тысячи градусов. На три градуса холодильник не нужен. И на сто не нужен. Зато какой резерв роста заложен в конструкцию! Если вместо одной камеры использовать несколько… Одна в работе, остальные остывают. Или для охлаждения туда жидкий воздух по нуль?т впрыскивать. Даже менять ничего не нужно.
— Ну сколько можно?
— Не верю!
— Чему?
— Что ты по мне соскучилась.
— Ах ты провокатор! Ну держись! — она переворачивает меня на спину, садится верхом, и я держусь… Потом в изнеможении падает рядом со мной на бок.
— Коша, мне стыдно…
Я безмолвствую. Сейчас начнется шантаж. Я обречен, но немного ей подыграю. Иначе где же радость победы?
— Мы же команда спасателей. А чем занимаемся? Время теряем.
— Один часик за пятьдесят лет. И я впервые слышу про спасателей.
— Ты все давно понял.
— Но не давал официального согласия.
— Коша, если я вернусь без тебя, меня уважать перестанут. Нужна тебе жена, которую никто не уважает?
— У тебя есть вариант — не возвращайся. Иначе как я буду носить тебя на руках по часу в день?
— Слово дракона. Обязана вернуться с твоей головой. Дай поносить!
Лижу ее в нос и кладу голову на ее грудь.
— Пользуйся моим слабым характером, шантажистка. Продолжай вводный инструктаж, пока я сил набираюсь. Что вы сделали со звездой?
— Когда мы выдернули из ядра такую большую массу, гравитация ослабла, а давление за счет возрастания активности ядра практически не изменилось. Даже чуть увеличилось. Звезда начала расширяться. Там сложная механика, нелинейный процесс, но на первых порах звезда расширяется, а давление почти не падает. А потом звезда начнет сжиматься, разогреваться и бахнет.