— Наверное, с ней хотели сделать то же, что и со мной, — предположила сестра. — Хотя кто знает — может, та ведьма просто собиралась принести её в жертву.
Марк покачал головой:
— Это вряд ли. С какой тогда стати она так крепко усыпила её. Насколько я знаю, ведьмы и чёрные маги предпочитают, чтобы их жертвы до самого последнего момента оставались в сознании. Предсмертные крики для них — как для нас райская музыка. — Он содрогнулся. — Что будем делать, Беа?
— Думаю, сначала нужно унести её отсюда. А дальше — по обстоятельствам.
— А я смогу? — засомневался Марк. — Не упаду с лестницы?
— Конечно, сможешь, ведь ты такой сильный. А лестница не очень крутая, и ты сможешь идти по ней, не держась за поручни. Но если боишься, давай это сделаю я.
— Нет, лучше уж я.
Девочка оказалась довольно лёгкой, но всё же Марк изрядно вспотел, пока поднимался с ней по лестнице — и не столько от тяжести тела, которое он держал на руках, сколько от страха споткнуться на неровных ступенях и грохнуться вниз.
К счастью, всё кончилось благополучно. Марк выбрался из подвала, торопливо вышел из избушки, предпочтя свежий воздух сомнительным удобствам ведьминого жилища, и бережно опустил свою ношу наземь. Вороны, уже позабыв о недавнем уроке, вознамерились вновь напасть на него, и ему пришлось потратить пару минут, чтобы избавиться от мерзких птиц.
Когда последняя ворона камнем упала на землю, Марк облегчённо вздохнул и вытер струящийся по лбу пот. Затем проверил состояние девочки и убедился, что оно осталось неизменным — на грани между жизнью и смертью.
— Вот что, Беа, — сказал он. — Давай лучше вернёмся в наше укрытие. Здесь я чувствую себя слишком неуютно и не смогу сосредоточиться.
— Но следы…
— Со следами разберёмся позже. Нигде они не денутся. А сейчас главное — девочка. Согласна?
— Ну… да.
— Вот и решено, — Марк вновь подхватил бесчувственное тело на руки и зашагал к лесу.
Когда он приблизился к кустарнику, оттуда выпрыгнула Карина и с радостным мурлыканьем стала тереться о его ноги.
— Ну, малышка, уймись, — устало проворчал он. — Этак я ещё споткнусь.
Оказавшись под прикрытием кустов, Марк положил девочку на траву, опустился рядом с ней на колени и в нерешительности устремил взгляд на её бледное неподвижное лицо, обрамлённое длинными каштановыми волосами.
— Чего ты медлишь! — нетерпеливо произнесла Беатриса. — Ведь она может умереть.
Марк почесал затылок.
— Тут вот какое дело. Если предположить, что тело девочки предназначалось для вселения чьего-то бесплотного духа, тогда возможны три варианта. Первый: мы помешали ведьме в самом начале, когда она только усыпила её. Второй: ведьма уже изгнала душу из тела, но в него ещё никто не вселился. И третий: мы вмешались на самом последнем этапе, когда воплощение уже произошло, и ведьме оставалось только вывести тело из глубокого сна. В первом случае всё ясно — мы должны попытаться спасти девочку.
В первом случае всё ясно — мы должны попытаться спасти девочку. Во втором — мы ничем ей не поможем. А в третьем… Вот тут-то и проблема, сестричка. Если нам удастся оживить девочку, как мы сможем определить, что это она, а не кто-то другой, захвативший её тело?
— Ого… — Беатриса растерялась. — Такое мне даже в голову не приходило!
— А мне приходило. И теперь я не знаю, что делать. Мы не можем бросить её умирать, это было бы равносильно убийству. Но, с другой стороны, и оживлять её страшно.
Сестра глубоко задумалась. Марк держал девочку за запястье, внимательно прислушиваясь к её слабому пульсу, и одновременно изучая её магическую ауру. По своей силе она уступала ему или Беатрисе, но не намного. Если в тело девочки вселилась бесплотная душа какой-нибудь злой ведьмы или чёрного мага, обладающая связью с Нижним Миром, то её природная магия будет многократно усилена неисчерпаемыми энергетическими ресурсами Преисподней, и тогда она станет опасной противницей… Впрочем, они с сестрой тоже не беззащитны, ведь у них есть львиная шкура.
— Нет, Марк, — наконец произнесла Беатриса. — Я уверена, что мы помешали ведьме в самом начале. Сам посуди: она выбежала из избушки совсем не готовая к нападению — а из этого следует, что она просто хотела узнать, из-за чего взбесилась коза, и успокоить её. Но если бы дело дошло до воплощения, стала бы она, спрашиваю, отвлекаться от своего занятия на крики козы? Ясно, что нет.
Марк согласно кивнул:
— Да, ты права. И тем не менее мы должны быть готовы ко всему. В том числе и к тому, что в неё вселился нечистый дух.
— Тогда давай устроим ей проверку.
— Какую?
— Попробуем взять на испуг. Разбудим её — если, конечно, у нас получится, — и сразу скажем, что воплощение прошло успешно.
— Думаешь, это сработает?
— Должно сработать. Её (или его) первая реакция не может быть наигранной. Если после пробуждения в её глазах не будет страха — дикого, панического страха, — немедленно парализуй её.
— А потом?
— Потом будем разбираться. Сначала нужно разбудить её.
— Ну что ж, — решился Марк. — За дело.
Он постарался вспомнить всё то немногое, что знал о летаргии. Согласно одной из теорий, которой придерживался их школьный преподаватель магической медицины, это был глубокий сон разума, вызванный нарушением его триединой связи с душой и телом. Чтобы вывести больного из летаргического состояния, недостаточно простой стимуляции жизненных функций организма; тут необходимо комплексное воздействие на все три составляющие человеческого естества — духовную, телесную и умственную, — для восстановления их утраченного единства.