В третий раз расписание солнечного экспресса было нарушено уже непосредственно Гераклом. Размышляя, как ему попасть на далекий остров, тот часто сидел на океанском пляже. «На берегу пустынных волн сидел он, дум глубоких полн», — кажется, так впоследствии описывал загнанного Эврисфеем на край земли героя А. С. Пушкин. И однажды вечером колесница Гелиоса начала заходить на посадку аккурат над тем местом, где предавался своим мечтам о море Геракл. Громовой топот копыт, летящая сверху звездная пыль и нарастающая с каждой минутой жара вывели героя из себя, и в качестве ответной меры он взялся за лук. Живущие рядом с аэродромами или пережившие атаку пикирующего бомбардировщика не станут осуждать его слишком строго.
Хорошо помнивший, насколько печально закончилась встреча стрелы Геракла и бессмертного кентавра Хирона, Гелиос счел благоразумным прекратить снижение и уйти сначала на второй круг, а затем, от греха подальше, и вообще на запасной аэродром. Отчего солнце в этот день зашло на сорок минут позднее времени, указанного в настенном отрывном календаре. Осколок разбитого вдребезги царства титанов, не наделенный чрезмерной храбростью Гелиос привык при олимпийцах бояться всего и вся. Поэтому, едва ступив из повозки на земную твердь, тут же бросился к Гераклу узнать, не слишком ли оскорбил богатыря.
«Хоть и смертный, но все же звезда и сын Зевса», — размышлял запуганный солнцевоз.
Геракл не выглядел сильно разгневанным случившимся и даже принял приглашение примчавшегося солнцевоза пропустить где-нибудь поблизости стаканчик-другой. За этим занятием он и поделился с собеседником проблемой.
— Что за вопрос, дорогой?! — всплеснул руками Гелиос и тут же предоставил герою в полное распоряжение свой челнок. Надежнее и быстроходнее судна Гераклу не удалось бы найти даже сегодня. Сложно судить о судоходных характеристиках корабля, выполненного в форме водяной лилии, но, очевидно, какой-то секрет в нем все-таки был, если Гелиосу удавалось меньше чем за ночь попасть на этой посудине с западного края Евразии на восточный.
И челнок не подвел. Если не считать мелких дорожных затруднений, то путешествие до Эрифии и обратно прошло просто как по маслу. Единственный за всю дорогу инцидент произошел вскоре после того, как африканский берег скрылся за горизонтом. Титан Океан, хозяин того, что впоследствии стали называть Атлантикой, вздумал потребовать с Геракла плату за проезд (проплыв? проход?). И, намекая, что неплохо было бы принести ему небольшую жертву, устроил быстроходной лилии изрядную качку. Но, как и Гелиос, увидев натянутый лук, почел за благо ретироваться куда поглубже, радуясь, что на этот раз обошлось без жертв во всех смыслах.
На океане установился незамедлительно мертвый штиль, а в виде компенсации за причиненные неудобства в почетный эскорт герою был выделен отдельный взвод дельфинов сопровождения, всю дорогу развлекавших пассажиров своими кульбитами. На берег Эрифии Геракл сошел в настроении российского туриста, впервые прибывшего на Канары, — бодр, весел и готов к новым впечатлениям. Впечатления не заставили себя долго ждать.
Едва герой поднялся, чтобы осмотреть окрестности на господствующую высоту под названием Абант, на него с лаем бросился стороживший стадо Гериона пес Орф. По всей видимости, с экологией на острове и в самом деле были серьезные проблемы, поскольку недалеко ушедший от хозяина пес лаял на гостя двумя головами. Но и в двух головах у кобеля не нашлось достаточно мозгов, чтобы крыть своим собачьим матом чужака издали. Как только Орф приблизился, чтобы перейти от лая к кусанию, оливковая дубина снесла ему обе злобные башки.
Вторым ударом дубина отправила вдогонку за бобиком кинувшегося на героя пастуха Эвритиона. Возможно, что у того какие-то органы тоже имелись в двух экземплярах, но в глаза сразу это не бросалось, а разглядывать его Гераклу было некогда. Разобравшись, как ему и предписывалось, без просьб и денег с охраной, герой собрал красномастных коров в кучу и погнал к челну. Он уже заканчивал погрузку, когда увидел, что с горы к нему бежит тот самый Герион, размахивая шестью дубинами в шести руках и ругаясь тремя ртами на трех языках.
— Ну вас к черту, мутантов, — пробормотал герой и, решив не сходиться с непредсказуемым противником врукопашную, одной стрелой пробил сразу все три тела островитянина.
Когда Геракл причаливал к африканскому берегу, ночь — по хронометру, разумеется, — уже подходила к концу. Заждавшийся Гелиос вовсю сучил ножками в нетерпении отбыть, наконец на родной Дальний Восток, а невдалеке от него топтались местные жители, собравшиеся посмотреть, отчего это сегодня солнце и не думает заходить. Вернув богу солнца его транспортное средство, обремененный сотней коров герой принялся размышлять, каким путем ему возвращаться в Микены.
Африканский берег представлялся более коротким и удобным путем, но голодающие местные племена, изобилие дикого зверья и, самое главное, проблематичный трансфер с одного берега Средиземного моря на другой, склонили героя к извилистому пути через всю Европу.
— Все-таки перевоз — рубль, — с тоской вспоминал проходимость Критского быка произведенный начальственной волей в скотогоны герой. Коровы по временно сомкнутым берегам Гибралтара переправлялись на испанскую сторону.