Все эти развлечения настолько понравились Гераклу, что он велел организовывать подобные игры ежегодно, но после продолжительных просьб жителей смилостивился и, согласился на двухлетний цикл. С тех пор каждые два года в Немее проводились соревнования, долгие годы стоявшие по значимости сразу после Олимпиад и включавшие в себя такие дисциплины, как борьба, бокс, метание дисков и копий, бег и скачки на колесницах. Ветераны, пострадавшие от Геракла при проведении самых первых Немейских игр, пользовались общим почетом и уважением, а в память жертв тех событий по всей стране на период игр объявлялся общий мир.
Когда все запасы бодрящей жидкости в Немее были исчерпаны, Геракл не без сожаления, но все же простился со своими новыми знакомыми. Возможно, Эврисфей и держал в уме вариант, при котором усланный им на погибель герой вернется, но известие о приближении подчиненного с надетой на плечи шкурой чудовища повергло правителя Микен в шок.
Эврисфей боялся Геракла примерно так же, как американцы совсем недавно боялись советских ядерных ракет. Возможно, поэтому и способы самозащиты в обоих случаях оказались схожи. Придворные инженеры по распоряжению руководства соорудили в подвале дворца ни много, ни мало, а небольшое бомбоубежище. Принцип постройки был прост: большой бронзовый пифос — кувшин, в котором обычно хранили зерно или вино, — спустили в вырытую в подвале под спальней императора яму и, соединив с поверхностью лишь трубой с лестницей внутри, закопали. Эксперты, работавшие над созданием этого первого в мировой истории убежища, весьма высоко оценивали его защитные свойства. По их мнению, оно способно было выдержать прямое попадание авиабомбы весом до пяти тонн. Но, поскольку в те времена производство авиабомб еще не было налажено, выкладки строителей так и остались чисто теоретическими.
Зато Эврисфей чувствовал себя в своем кувшине в сравнительной безопасности. И при каждом приближении к городу Геракла, чью разрушительную мощь он оценивал гораздо выше, чем мощность каких-то никем еще не виданных бомб, он вприпрыжку мчался в подвал, напевая себе под нос что-нибудь из песен протеста, вроде: «Всего лишь восемь минут летит ракета в ночи».
Как человек, по-настоящему педантичный в своей трусости, он окончательно запретил Гераклу приближаться к Микенам ближе, чем на версту, рассчитывая тем свести к минимуму риск общения с опасным слугой. Все указания начальства герою передавал глашатай, он же забирал и рапорты о проделанной работе. Добытые при совершении великих подвигов трофеи Эврисфей рассматривал с городской стены в специально выписанный из-за границы цейсовский бинокль.
Геракл, демонстрирующий стоящему на стене Эврисфею львиную шкуру, напоминал скорее домохозяйку, вытряхивающую пыль из половика, чем охотника с дорогим трофеем в руках. Но все равно произвел на заказчика сильное впечатление. Тот в должной мере проникся величием добытого зверя и велел шкуру деть куда угодно, лишь бы долой с глаз.
Зато верховного правителя это зрелище просто счастливило. В память о первом подвиге своего сына Зевс даже распорядился изъять льва из царства Аида и доставить на небо, где тот бегает по кругу и по сей день.
Обычно безопасный, он по-настоящему входит в силу лишь с 23 июля по 22 августа, в тот самый месяц, в течение которого с ним произошла эта ужасная неприятность в Немейских горах.
По вечерам, когда сядет солнце, на небосклон выйдут звезды и артисты большого Зодиакального театра соберутся в кружок. Лев рассказывает своим соседям Деве и Раку, какой продувной бестией оказался этот Геракл. Не имевшая чести быть знакомой с ним лично, Дева лишь пожимает плечами, зато Рак, подобно Льву, пострадавший от беспощадной палицы героя, полностью согласен с соседом. Он втягивает шею, поджимает чешуйчатый хвост и злобно щелкает клешнями, вспоминая, чем кончилась его собственная встреча с истребителем чудовищ.
Глава 4
ЛЕРНЕЙСКАЯ ГИДРА
Любому человеку, проживавшему когда-либо на шестой части света с кратким названьем, было хорошо известно, что советская земля начиналась от Кремля. Точно так же любой древний грек твердо знал, что греческая земля начиналась неподалеку от маленького городка Лерна. Как любили говорить экскурсоводы лернейского бюро путешествий и экскурсий, «каждый камень, каждая пядь земли дышит здесь преданиями глубокой старины». И они не врали. По количеству народных святынь на квадратный метр лернейская долина уступила бы разве что какому-нибудь египетскому залу Лувра.
В священной роще в центре этой долины среди прочих достопримечательностей находились храмы Гере, Дионису, Деметре, каменное необыкновенных статей изваяние Афродиты и даже построенное с совсем уж вызывающим размахом святилище Афины. Последнее сооружение было возведено отцом греческого народа, легендарным правителем Данаем в знак признательности богине за помощь в борьбе с египетскими захватчиками.
Некогда арабский царь Бел, находясь при смерти, разделил свое царство между сыновьями-близнецами Египтом и Данаем. Первому досталась Аравия, которую тот, насаждая в полученной стране культ собственной личности, немедленно переименовал в Египет. Второму отошла Ливия. Как это часто бывает с близнецами, у братьев обнаружились одинаковые пристрастия: завоевание новых земель и коллекционирование женщин покоренных держав. Разница заключалась лишь в том, что у Египта от разных арабок, финикиек и египетских принцесс родились традиционные полсотни сыновей, а у Даная от ливиек, эфиопок и мемфисок — столько же дочерей.