«Тьфу, что-то меня понесло, — придержал себя Середин, — еще немного, и, как какой-нибудь кощунник, пятистопным ямбом говорить стану».
От грешных мыслей бросило в жар. Он оглянулся, прикидывая, не прилечь ли, успокоиться. Нет, так не заснешь. Середин решительно скинул овчину и пошел к воде. Вода успокоит, охладит, вода все смоет… кроме грехов.
Зайдя в озеро по грудь, он поплыл, медленно раздвигая ладонями посеребренную месяцем воду.
«Завтра мы уйдем, — подумал Олег, — так что нечего сопли распускать. Выбросить ее из головы, забыть поскорее. Подумаешь, царица деревенская. Строит из себя не пойми чего, тоже мне, картинка с выставки. Да в любом селении бери чуть не любую девку, веди на сеновал, а эта… «Я много знаю! Рогожку возьми — замерзнешь!» Да нужна ты мне тысячу лет! — Олег развернулся к берегу. — Да я таких…»
Он почувствовал, как бухнуло в груди сердце и кровь бросилась в голову: у самой кромки воды стояла Велена. Ее нагое тело будто сияло отраженным светом звезд. Золотые волосы, спадающие на плечи и грудь, приняли серебристый оттенок. Освобожденное от одежды тело было даже прекрасней, чем он представлял: мерно вздымалась высокая полная грудь, тонкая талия плавной волной перетекала в бедра, стройные длинные ноги были словно выточены гениальным скульптором. Она стояла спокойно, опустив руки, и смотрела, как показалось Середину, прямо ему в глаза.
Лишь хлебнув озерной водицы, Середин вспомнил, что он не на берегу. Он поплыл, не отрывая глаз от замершей у воды фигуры. Велена шагнула ему навстречу, зашла в озеро по грудь. Олег нащупал ногами дно. Глаза ее, днем удивительно зеленые, прозрачные, сейчас стали темными, будто вобрали в себя цвет ночного озера. Влажные губы были слегка приоткрыты, словно приглашали к поцелую.
Он стоял, как истукан, не зная, на что решиться, и тогда Велена сделала еще шаг вперед, положила ему на грудь ладони и припала к губам долгим поцелуем.
Он стоял, как истукан, не зная, на что решиться, и тогда Велена сделала еще шаг вперед, положила ему на грудь ладони и припала к губам долгим поцелуем.
«И впрямь уста сахарные», — успел подумать Середин, прежде чем горячая волна желания захлестнула и унесла его.
Они кружились, едва касаясь дна. Ведун прижимал к себе ее горячее тело, чувствовал упругость груди, шелковую гладкость кожи, и сознание терялось в вихре ощущений. Он уже не понимал, плывут они или летят — звезды окружали их, проносились над головой, исчезали, качались на волне, поднятой движением их переплетающихся тел.
— Чего ты ждешь? — шепнула Велена, и он приподнял ее, сжимая ладонями гладкую кожу ягодиц.
Девушка застонала, откинулась назад, плотнее прижимаясь к нему бедрами, сомкнула ноги на его спине. Олег припал ртом к ее полной груди, руки Велены обхватили его голову, она вскрикнула… Вода сомкнулась над их головами, но Середин не обратил на это внимания: он вдруг понял, что все равно, где жить, дышать ли воздухом или свежей озерной водой, — лишь бы не выпускать из объятий это желанное тело, лишь бы целовать грудь, лаская языком твердые соски, наслаждаться движением и ощущать, что тебе отвечают, угадывая любое желание, исполняя любую прихоть. Вокруг скользили тени, колыхались нити водорослей; руки Велены, нежные и одновременно сильные, доводили до исступления; вода стремилась проникнуть между их слившимися телами, но каждый раз они прогоняли ее прочь, сжимая друг друга в объятиях.
Он почувствовал дрожь, поднимавшуюся от бедер, с губ сорвался беззвучный стон, пузырьки воздуха наперегонки устремились к подрагивающему зеркалу воды. Олег сжал зубы, пытаясь сдержать крик наслаждения, ощутил, как в руках бьется, вторя ему стоном, Велена, и подводный мир вспыхнул, рассыпаясь тысячами огней, закружился, засверкал и распался разбитым зеркалом, унося в темноту, в безмолвие, выплеснутые в последнем судорожном движении остатки сознания…
Они лежали на песке, наполовину погрузившись в воду разгоряченными телами. Звезды прекратили свой хоровод и светили, как им и положено, сверху, с очистившегося от туч неба. Гроза ушла на восток, там еще глухо ворчал гром, молнии озаряли горизонт, но здесь было тихо, и даже ветер, казалось, заснул в камышах. Велена приподнялась на локте, посмотрела Олегу в лицо, провела пальцами по губам. Ведун поцеловал их, и девушка улыбнулась.
— Ты знаешь, — сказал Середин, — я ведь тебя почти возненавидел. У тебя удивительная способность доводить людей до бешенства.
— Зато сразу видно, что за человек. Обожаю доводить людей до бешенства.
Он искоса взглянул на нее, увидел, что она смеется, и облегченно вздохнул.
— Опять издеваешься. Да, а что это было? Мне показалось, или мы и впрямь любили друг друга на дне озера?
— А ты как думаешь?
— Ну-у, не знаю. Я думал, у меня крышу снесло.
— Как?
— В смысле, мне казалось, что я схожу с ума.
— Обычное дело — сходить с ума от любви. Кстати, я чувствую себя еще недостаточно сумасшедшей.
— Только не в воде, — категорично заявил Середин, приподнялся и коснулся губами ее груди.
— Пойдем в дом, — шепнула она, — у меня там есть настоящая медвежья шкура. Ты любил кого-нибудь на медвежьей шкуре?