— А? — опомнился Середин. — Рыбу-то не будешь готовить? Пропадет ведь на жаре.
— Ништо, — отозвался Вторуша, выбрасывая на берег еще пару рыбин, — не пропадет. Ты, мил человек, скажи, как звать тебя? — обратился он к Невзору.
— Невзором кличут, — сказал тот.
— Вот, давай-ка ты рыбку успокой, да холстину принеси. Пожалуй, хватит ловить.
Невзор оглушил рыбу поленом, принес от телеги кусок грубой материи и, смочив его в реке, подал купцу.
— Вот, правильно. — Вторуша натянул порты и принялся рвать траву на откосе.
Разложив ее на холсте, он пристроил сверху рыбу, снова закидал травой и скатал материю в тугой сверток:
— Теперь не пропадет.
Олег вернул Невзору нож, тот прицепил его к поясу и исчез в лесу.
— Чего он? — удивился Вторуша.
— Не любит дорогой ходить.
— Да? А я подумал, коней пугать не хочет. — Купец внимательно поглядел на Середина: — Смотри сам, Олег.
— Ладно. Больно зоркий ты, — буркнул тот. — Хороший человек, не повезло ему. Вот, тебя провожу, а потом с его бедой разберемся.
Глава 3
До полудня ехали вдоль реки, что проглядывала иногда справа сквозь деревья. Раз дорогу впереди перебежали косули — метнулись, как тени, только белые хвостики мелькнули, пропадая в лесу. Вожак, правда, остановился на обочине, настороженно поглядывая на приближавшиеся телеги, но потом тоже исчез среди стволов.
— Твой Невзор шуганул, — сказал Вторуша, — эх, кабы лук да стрелы — так мясом, глядишь, разжились.
Река свернула к югу, отсекая сосны на крутом берегу от холмистых полей. Чуть подальше, затаившись меж двух пологих взгорков, виднелась деревня. Вторуша повеселел, подхлестнул кобылу: к людям вышли. Увязая в песке, телеги скатились к броду. Невзор, стоя по колено в воде на середине реки, махнул рукой: давай, двигай. Лошадей взяли под уздцы, чтобы не взбрыкнули от бегучей воды. Сивка, привязанная к последней телеге, заартачилась было, но Середин огрел ее плетью — давно напрашивалась, — и лошадь послушно вошла в реку.
Навстречу, от деревни, к реке спускалось стадо коров голов с десяток. Пастушок, мальчишка лет семи, бежал рядом, подгоняя отставших ивовым прутом.
— Слышь, малой, — окликнул его Вторуша, — что за деревня?
— Наша деревня, — буркнул парнишка.
— Понятно, что ваша, — проворчал купец, — что, может станем на ночь, аль как?
— Тебе виднее, — пожал плечами ведун, — мне не к спеху.
Через сжатое поле подъехали к околице. В огородах возле крайних домов копошились бабы. Завидев приезжих, женщины некоторое время вглядывались в их лица, приложив руки к глазам, и снова принимались за работу.
— Вот и у нас так, — прокомментировал Вторуша, — пока ведро — все в поле, или морковку-капусту рядят. Знамо дело — день год кормит. Вы пока посидите тут, я пойду, харчей спрошу и насчет ночлега.
Олег спрыгнул с телеги и подошел к присевшему возле колодца Невзору.
— Купец предлагает здесь переночевать. Ты как?
— Под плетнем посплю. Если скотину в доме держат: ягнят, или курей — помрут со страху.
— Зачем под плетнем? Лошадей в стойло, а ты на телеге. Вроде как охрана.
К колодцу подошла молодуха в простом домотканом платье с коромыслом и двумя ведрами. Покосившись на приезжих, взялась за плечо «журавля», опуская бадейку к воде.
— Давай пособлю, красивая. — Олег помог вытянуть бадью, подхватил снизу, перелил воду в ведро. — Что, ночевать пустите странников?
— Коли сами останетесь, чего ж не пустить.
— А чего ж не остаться?
— Ой, не знаю. — Молодуха подхватила ведра на коромысло и засеменила прочь. — Не все ко двору, что в дом просятся.
Олег хмыкнул, пожал плечами. Деревня, вроде, не бедная, хотя большинство строений крыты соломой. Ладные домишки прячутся в садах, на плетнях торчат горшки и кувшины, во дворах копошится голопузая ребятня.
Из большой избы с подклетью и прирубом вышел Вторуша. Утирая бороду, он подошел к Олегу.
— Вот, молочком угостили.
— Понятно, ты своего не упустишь. А как насчет ночлега?
— Вишь, какое дело, Олежек, — умильно заглядывая в глаза, забормотал купец, — не все ладно тут. Ежели поможем кой в чем — так и разговор другой будет.
— И что же за помощь требуется?
Вторуша поскреб затылок.
— Ты уж не серчай на меня. Сказал я, что человек с нами, который вроде как ворожбой промышляет…
— Это ты о чем? — насторожился Середин.
— Да вспомнил я, как ты с нечистью разобрался. Хоть и темно было, но глаз-то у меня верный. Не прост ты, Олег, ох не прост. На руку скор и глаза отвести можешь. Ну, и сказал я старосте, что горе его — не беда, а так, пустое…
— Да говори толком, — начал злиться ведун.
— Девка у него неможет. Неделю как слегла. На деревне разговоры пошли: мол, как бы не чума, али еще какая напасть. Того гляди избу запалят да с деревни погонят. Ты девку-то погляди, а хозяин уже и стол накрывает, к себе зовет. А и денег не возьмет. Ну, глянешь? Не выйдет, так не выйдет. Ты главное, брови сдвинь и губами шевели. Ага?
— Ну, ты хитер, купец. А и впрямь не выйдет — как я мужику в глаза посмотрю?
— Ништо. Нам переночевать, а с утра уйдем, и вся недолга.
Олег прищурился, в упор разглядывая Вторушу.
— Ты знаешь, купец, я уже жалеть начинаю, что тебя не съели.