– Не говори так, умоляю! – вскричал Железный Дровосек, чье благородное сердце было тронуто этой жалостной речью. – Тебе, наверное, нездоровится сегодня.
– Откуда мне знать? – озадаченно пробормотал Рогач. – Живу-то всего первый день: здоровится, нездоровится, сразу не разберешь, – и он в задумчивости помахал хвостом-метелкой.
– Да полно тебе, – стал утешать его Страшила. – Не горюй! Мы будем тебе добрыми хозяевами, честное слово. Сил не пожалеем, лишь бы тебе жилось хорошо. А ты согласен нести нас по воздуху, куда мы пожелаем?
– Пожалуй, – кивнул Рогач. – По воздуху мне даже лучше. А то случись столкнуться в дороге с кем-нибудь из родни, стыда не оберешься!
– Как я тебя понимаю! – сочувственно покивал Железный Дровосек.
– Впрочем, – Рогач вдруг переменил тему разговора, – поглядеть на вас, любезные хозяева, – не скажешь, что хоть один сработан искуснее, чем я.
– Не верь глазам своим, – назидательно сказал Кувыркун. – Возьми, к примеру, меня: Сильно Увеличен и притом еще Высокообразован!
– Надо же, – промямлил Рогач без особого, впрочем, чувства.
– Мои мозги – редчайшего сорта, – заметил как бы между прочим Страшила, – это всем известно.
– Подумать только! – покачал головой Рогач.
– Ну, а у меня, хоть я из железа, – заявил Железный Дровосек, – самое благородное и любящее сердце в целом мире.
– Рад слышать, – вежливо ответил Рогач и кашлянул.
– Советую приглядеться к моей улыбке, – не отставал от других Тыквоголовый Джек, – она ни на миг не сходит с лица!
– Семпер идем, – с важностью выговорил Кувыркун.
Рогач неуклюже повернулся и посмотрел на него озадаченно.
– Я тоже замечателен в своем роде, – заговорил Конь, решив прервать неловкое молчание, – тем более что не замечателен ни в чем другом.
– Я, право, польщен тем, какие у меня исключительные хозяева, – признался Рогач. – Самому-то мне, увы, похвастаться нечем.
– Дай срок, – ободрил его Страшила. – Познать себя – дело непростое, тут и месяца не хватит, скажу по опыту. К тому же мы постарше тебя, имей в виду. Однако время не терпит, – добавил он, обращаясь к остальным. – Все по местам – и в путь.
– Куда летим? – спросил Тип, забираясь на мягкое сиденье дивана и помогая залезть Тыквоголовому.
– Повелительницу Южной Страны зовут Глинда, – пропыхтел Страшила, с трудом забираясь в Самоделку. – Полетели-ка к ней, спросим ее совета.
– Лучше не придумаешь, – поддержал его Ник-Дровосек. Он подсадил Кувыркуна, а потом забросил Коня на заднее сиденье.
– Глинду я хорошо знаю: она не оставит нас в беде.
– Все готовы? – спросил мальчик.
– Готовы, – ответил за всех Железный Дровосек, усаживаясь подле Страшилы.
– Тогда, – обратился Тип к Рогачу, – будь добр, неси нас на юг и лети так, чтобы не задевать деревья и крыши, но не особенно высоко, а то у меня закружится голова.
– Будет сделано, – коротко ответил Рогач.
Он взмахнул всеми четырьмя крыльями и поднялся в воздух. Путешественники изо всех сил вцепились в спинки и бока диванов. А Рогач развернулся в направлении юга и поплыл по воздуху величаво и стремительно.
– Каков пейзаж! – глубокомысленно заметил ученый Кувыркун. – Я бы сказал – изысканно картинный!
– Нашел время искать картинки! – фыркнул Страшила. – Держись крепче, того и гляди вывалишься. Самоделку что-то здорово качает.
– А ведь скоро стемнеет, – заметил Тип, увидев, что солнце клонится к горизонту. – Пожалуй, нам следовало бы дождаться утра. Кто знает, сможет ли Рогач лететь в темноте.
– Лично я этого не знаю, – отозвался Рогач. – Для меня, видите ли, все в новинку. Раньше ноги меня носили по земле и довольно быстро. А теперь они как будто спят.
– Так оно и есть, – кивнул Тип. – Мы ведь их не оживляли.
– Поскольку тебе предстояло летать, – пояснил Страшила, – а вовсе не бегать.
– Бегать мы и сами можем, – добавил Кувыркун.
– Задачу понял, – парировал Рогач. – Буду стараться как могу.
Некоторое время они летели в молчании. Вдруг Тыквоголовый заерзал на месте.
– Не знает ли кто, – спросил он встревоженно, – как тыквы переносят высоту?
– Плохо переносят, – ответил ему Кувыркун, – особенно если падают с высоты. Но в этом случае тыква перестает быть тыквой, а превращается в тыквенное пюре.
– Неужели нельзя ради друга удержаться от красного словца? Я же просил тебя! – сердито сказал Тип, оборачиваясь к Кувырку ну.
– Просил, просил, – согласился Жук, – и я уже столько раз удерживался – не сосчитать. Но что поделаешь, слова как циркачи, их так и тянет кувыркаться на потеху почтенной публике.
– В таком кувырканий нет ничего почтенного, – строго сказал Тип.
– Неужели? – Кувыркун был искренне удивлен.
– Надо бы знать, – продолжал мальчик. – Ученых Кувыркунов на свете, может, еще и не бывало, но показная кувырк-ученость, к сожалению, стара как мир.
Жук сконфузился и на некоторое время умолк.
Пересаживаясь с места на место. Страшила заметил на сиденье перечницу, оброненную Типом.
– Брось ты ее, – сказал мальчик. – В ней же ничего нет, к чему нам она теперь?
– А точно ничего нет? – спросил Страшила, с любопытством разглядывая коробочку.
– Еще бы, – пожал плечами Тип. – Я вытряс весь порошок до пылинки.