«Вот так, сэр! Одно из отличий регулярной армии от территориальных воинских формирований — способ снабжения.
Ратники деда Корнея обо всем, что перечислил Илья, заботятся сами, а нам так нельзя. Это расплата за то, что обучение идет постоянно, а не в свободное от хозяйственных работ время».
— Третья забота — продолжал, между тем, Илья — обувка! Пока терпит, хотя некоторые уже чуть ли не босиком ходят. Ладно, устроим по первой пороше облавную охоту, благо стрелков в достатке, кожу добудем. А кто шить станет?
Илья оглядел погрустневших господ советников, кривой улыбкой констатировал их некомпетентность и безжалостно продолжил:
— И это еще не все, хотя с вас и перечисленных забот хватило бы, но раз уж вы называетесь «господа Совет», слушайте дальше! Четвертая наша забота — Ратное! Всех не спрашиваю, но Михайла, Кузьма и Демьян должны знать: всегда ли Ратное на нынешнем месте стояло?
«То есть, как? Это что за фокусы? Почему вам, сэр, об этом ничего не известно, позвольте полюбопытствовать? Информация, полученная носителем еще до «вселения» и настолько очевидная для всех, что в обыденном общении даже не упоминается? Да нет, какое-то упоминание должно проскакивать, хотя бы изредка. Тема являющаяся табу? Что-то связанное с неприятными воспоминаниями или грядущими опасностями, о которых не хочется говорить? Кузены молчат, на вас сэр, пялятся, надо как-то реагировать… Вот влип, блин!»
— Илья Фомич, может быть сам расскажешь для всех? — попытался выкрутиться Мишка. — Сам понимаешь: говорят об этом не часто, мы можем и не знать всего.
— Да чего тут знать-то? — легко заглотил Илья мишкину наживку. — Сто лет назад мы на самом краешке Погорынья поселились, недалеко от того места, где Пивень в Случь впадает. Нашли хорошее место, сделали росчисти под пашню, крепенько шуганули местных язычников и зажили себе. Но земля-то истощается. Это лесовики мало землю пашут, больше лесом живут, а нам пахотной земли нужно много. Ну, поля постепенно от села все дальше и дальше отодвигались, чтобы пахарям безопасно было, приходилось все крепче и крепче лесовикам поддавать. К тому времени, как окончательно покой установился, пришлось новое место для поселения подыскивать — земля совсем плохо родить стала, а до новых полей приходилось целый день добираться.
Подыскали новое место, выше по течению Пивени. Сразу же, что б потом людей не терять, такую острастку язычникам устроили, что некоторые аж на Волынь от нас утекли. Рассказывают, что за одного убитого ратнинца тогдашний сотник целое селище дымом пускал. Ну, а лесовики на тех, кто на прежнем месте жить остался, отыгрались — не только живых вырезали, а и на кладбище прах из могил выкопали и в реку покидали, такая ненависть была.
Сейчас Ратное уже на третьем месте стоит. Перебирались уже не так, как прежде — тихо, постепенно и на такое место, с которого никого сгонять не надо было. Сначала острог небольшой поставили, переселили полусотню ратников с семьями. Агей, он только-только сотником стал, такую штуку придумал: переселялись сначала только те, кто на местных девках женат был, а на новоселье родню из дреговичей приглашали. Так, более-менее мирно и обошлось. Хотя, по всякому, конечно случалось. Бывало, что и…
Илья примолк, о чем-то задумавшись, потом сменил тему, махнув рукой:
— Короче говоря, пришло время Ратному опять переезжать. Все, вроде бы, понимают, но с насиженного места трогаться всегда трудно. Оттого и тын поправить все никак не соберемся — зачем, если уезжать? А если не уезжать, то как жить? Вот ты, Михайла, на последнем сходе был, там рассказывают, разговор шел о том, чтобы Ратному городком стать, верно?
— Был разговор. — Подтвердил Мишка.
— Но тогда ни Воинской школы, ни крепости еще не существовало, так?
— Так.
— Подтвердил Мишка.
— Но тогда ни Воинской школы, ни крепости еще не существовало, так?
— Так. Ты к чему клонишь-то Илья Фомич?
— Да к тому, что наша крепость — тот самый острог, с которого переселение начиналось! А ну, как надумают в Ратном сюда переезжать? Тогда все наши разговоры, весь наш Совет прошлогоднего снега стоить не будут. Приедут: сотник, староста, ратники — будут все опять на сходе решать, куда и половине вольных ратнинцев ходу нет!
«Вот тебе, бабушка, и плюрализм! А вы-то, сэр Майкл, уже хозяином здесь себя чувствовать начали, первичную управляющую структуру создавать намылились. Приедет ратнинская элита и похерит все на фиг, пикнуть не даст! Спокойствие, сэр, только спокойствие! Ничего еще неясно — лорд Корней не с бухты-барахты про город тогда ляпнул, есть у него какие-то планы. Планы, конечно и изменить можно, но…»
— Да что это за переезд! — прервал мишкины размышления Демьян. — Полдня пути, и то, если по дороге, а если по прямой, так и того меньше! Не переезжают так!
«Кузен Демьян прав. Пивень, конечно, извивается, как змея, но общее направления движения ратнинцев на протяжении сотни лет было: с северо-востока на юго-запад — все глубже и глубже в дикое Погорынье. Следующий бросок должен привести в самые дебри — в центр междуречья Горыни и Случи, несколько севернее владений боярина Журавля. Елозить на дистанции пятнадцать-двадцать километров смысла нет…»