Я едва дождался, когда он кончится.
Поскольку напасти, обрушившиеся на тетю Далию, увенчались еще и необходимостью держаться подальше от обеденного стола, моя дорогая родственница совсем утратила свойственную ей живость и блестящее остроумие. Дядюшка Том и всегда смахивал на птеродактиля, снедаемого тайной печалью, теперь же он окончательно впал в черную меланхолию, ибо понес убыток, исчисляемый пятьюдесятью соверенами, и с минуты на минуту ожидал гибели цивилизации. Девица Бассет молча крошила хлеб.
Девица Бассет молча крошила хлеб. Анджела походила на мраморное изваяние. У Таппи был вид преступника перед казнью, который добровольно отказывается от положенного в таких случаях обильного завтрака.
Что до Гасси Финк-Ноттла, то, глядя на него, даже искушенный в своем деле гробовщик наверняка бы обманулся и принялся его бальзамировать.
Гасси я видел впервые с тех пор, как мы расстались у меня дома, и, должен признаться, его поведение крайне меня разочаровало. Я ожидал, что в Бринкли-Корте этот придурок хоть немного оживится.
Во время нашей последней встречи у меня дома Гасси, если вы помните, клятвенно заверял, что его может расшевелить только сельская обстановка. Однако я не заметил ни малейших признаков того, что он собирается выйти из спячки. Всем своим видом он по-прежнему напоминал ту самую кошку, которая так долго не могла на что-то там осмелиться, что даже вошла в пословицу [6]. Поэтому, сразу решил я, как только улизну из этой покойницкой, отведу олуха Гасси в сторонку и постараюсь вселить в него боевой дух.
Если кто-то нуждался в призывном звуке горна, так это Финк-Ноттл.
Однако во время исхода участников похоронной трапезы из столовой я потерял его из виду и не смог тотчас броситься на поиски, так как тетя Далия усадила меня играть в триктрак. И только когда вошел дворецкий и сообщил тетушке, что с ней хотел бы поговорить Анатоль, мне удалось дать деру. Минут десять спустя я убедился, что в доме и не пахнет Финк-Ноттлом, забросил сети в саду и вскоре выловил этого дуралея в розарии.
Он стоял и с отсутствующим видом нюхал розу, но, увидев меня, отпрянул от цветка.
— Салют, Гасси.
Я приветливо просиял, я всегда приветливо сияю, когда встречаю старого друга. Однако он, вместо того чтобы приветливо просиять мне в ответ, бросил на меня неприязненный взгляд. Я был озадачен. Казалось, он совсем не рад Бертраму. Постояв еще с минуту и по-прежнему не сводя с меня неприязненного взгляда, он заговорил.
— Только тебя здесь не хватало! — процедил он.
Когда человек цедит слова сквозь зубы, это верный признак отсутствия с его стороны дружеского расположения. Тут я почувствовал, что совсем сбит с толку.
— В каком смысле меня здесь не хватало?
— Нравится мне эта наглость. Прискакать ко мне со своим: «Салют, Гасси». Очень нужен мне твой «салют», Вустер. И нечего таращить на меня глаза. Ты прекрасно понимаешь, о чем речь. О вручении призов, будь оно трижды проклято! Какова подлость, спихнуть это на меня. Скажу тебе прямо, без обиняков — ты поступил трусливо и нечестно.
Хотя, как я уже упоминал, по дороге в Бринкли мои умственные усилия сосредоточивались главным образом на деле Анджелы — Таппи, я не упускал из виду, что мне предстоит объяснение с Гасси. Более того, я предвидел, что, когда мы встретимся, могут возникнуть временные недоразумения, а Бертрам Вустер любит вступать в неприятные объяснения во всеоружии.
Поэтому теперь я мог ответить на упреки Гасси смело и обезоруживающе искренне. Правда, неожиданное вступление темы вручения призов застало меня врасплох, ибо под давлением недавних событий эта тема, само собой, отошла у меня на задний план; однако я быстро нашелся и, как уже упомянул, отвечал Гасси смело и обезоруживающе искренне.
— Послушай, старик, — сказал я, — я-то думал, ты понимаешь, что вручение призов — главная составная часть моего плана.
Он буркнул что-то насчет моего плана, но я не разобрал.
— Неужели ты не врубился? Спихнуть на тебя — как тебе такое в голову пришло? Неужели ты мог подумать, что я уклоняюсь от вручения призов? Да если хочешь знать, для меня нет более приятного занятия. Но я великодушно пожертвовал собой и уступил почетное право тебе. Я же знаю, как это важно для тебя. Неужели ты не понимаешь, какой успех тебя ждет?
В ответ он грубо выругался.
Неужели ты не понимаешь, какой успех тебя ждет?
В ответ он грубо выругался. Я даже не подозревал, что ему известны подобные выражения. Оказывается, можно зарыть себя в глуши и тем не менее успешно пополнять свой словарный запас. Конечно, чего-то нахватаешься от соседей — викария, доктора, разносчика молока и так далее.
— Черт подери, Гасси, — сказал я, — неужели ты не понимаешь, как тебе повезло? Твои акции взлетят до небес. Представь себе, ты стоишь на кафедре, романтическая, яркая личность, гвоздь программы, к тебе прикованы все взоры. Мадлен Бассет будет в восхищении. Она увидит тебя совсем в ином свете.
— Как же, увидит!
— Конечно, увидит. Ты ей известен как Огастус Финк-Ноттл, друг тритонов. Она также знает тебя как отважного мозольного оператора, способного вынуть занозу из собачьей лапы. Но Огастус Финк-Ноттл в роли оратора убьет ее наповал, или я совсем не знаю женщин. Девицы помешаны на общественных деятелях. Ты даже не представляешь себе, какую услугу я тебе оказываю, возложив на тебя столь почетную миссию.