Поразмыслив, исчадия ада пришли к выводу, что, судя по выбору направления, чужаки обладают не только невероятной магией, но и невероятной глупостью, так что, может, и к лучшему, что ими не удалось закусить…
Поправив бурдюк, приятно холодивший спину, Симна оглянулся на уродливые домишки Скопэйна.
— О чем задумался, братец? — спросил он Эхомбу. — Боишься, что за нами будет погоня?
Эхомба тоже бросил взгляд назад. Очертания зловещего города терялись среди нагромождения камней и отвесных скал.
— Вряд ли. Служители дома кровавой резни почти все мертвы, а те, кто бежал от холодной воды, не захотят второй раз испытывать судьбу. У этих злобных созданий все?таки есть мозги.
— Надеюсь, — добавил северянин, — им хватит этих мозгов, чтобы представить, что ты сделаешь с ними, если они все же попытаются нас догнать.
— А я вот не представляю, — очень серьезно ответил Эхомба. — Если бы они решились организовать погоню, нам оставалось бы только дать деру. Я очень устал, дружище. Мне трудно управляться с мечом. Я ведь никогда не упражнялся в колдовском искусстве, как старая Лукуллу или Мамуна Каудон.
— Знаю, знаю! — воскликнул северянин, услышав то, что и хотел услышать. Он ухмыльнулся. — Когда дело касается магии, ты всего лишь старательный любитель, любопытный простак… Ладно, проехали. Пусть будет так, раз ты хочешь настаивать на своем. Я вполне удовлетворен результатами, и мне плевать на дурацкие объяснения, которыми ты меня пичкаешь.
Эхомба обиделся.
Эхомба обиделся.
— Я никогда не называл себя такими словами.
Симна не мог скрыть удовлетворения.
— Но ты все время твердишь, что не колдун.
Пастух гордо вскинул голову:
— Я из племени наумкибов, а не какой?то там «безнадежный простак» или «старательный любитель».
— Хорошо, хорошо. — Симна рассмеялся. — Не будем ссориться, братец! Ты же знаешь, я вовсе не хотел тебя обижать, не принимай все так близко к сердцу.
Пастух долгим взглядом обвел высокие пики Карридгианских гор. Теперь они заметно приблизились. За ними лежит Эль?Ларимар, и там, подумал Эхомба, обет будет исполнен. Эти заснеженные гребни обещали скорое возвращение домой.
Домой. Даки и Нелетча, наверное, здорово подросли. Помнят ли они своего отца или он для них — всего лишь смутная тень из полузабытого прошлого? Много месяцев прошло с того дня, как он попрощался с ними и двинулся вдоль побережья на север… Этиоль нащупал шнурок, на котором висела вырезанная из кости человеческая фигурка — талисман, подаренный старой Фасталой. Вспомнив ее каркающий смех и грубые, но точные замечания, пастух улыбнулся. Как он истосковался по дому!
В общем?то он мог в любую минуту повернуть назад. Забыть о похищенной прорицательнице и одержимом безумием колдуне, о недоверчивых аристократах и умирающем юноше. Зачеркнуть все, что, по сути, было только словами, которыми обменялись двое людей на берегу, выбросить из памяти обет, взятый на себя из сострадания, и вернуться домой, к жене и детям.
Забыть клятву, данную умиравшему?
Эхомба тяжело вздохнул. Другой мог бы так поступить, но он не вправе себе этого позволить. Вернуться с полпути — значит отказаться от самого себя, отречься оттого, что делало его наумкибом. Если его спутники сегодня, завтра или даже у дворца Химнета решат повернуть назад, он все равно закончит начатое. Потому что это его долг. Потому что с этим долгом его связывает все лучшее, что есть в нем. Потому что он дал слово.
Миранья все поняла. Ей не понравилась эта затея, но она поняла. Конечно, она тоже из племени наумкибов. Этиоль верил, что и дети поймут, даже если им больше никогда не доведется увидеть отца.
Позади лежал ужас, впереди… ничего. Земля здесь была плоская, как скверная шутка, ослепительно белая, с редкими коричневыми и бледно?розовыми пятнами. Раскаленный воздух дрожал, искажая очертания предметов. Это была безводная и безжизненная пустыня, сковородка, которую решили прокалить с солью. Эхомба понимал, что и того запаса воды, который они взяли в Скопэйне, надолго не хватит — и, значит, им нужно спешить.
XVIII
— Какое ужасное место!
Симна начал отставать, и Эхомба укоротил шаг. Рядом неслышно ступал левгеп; голова Алиты была низко опущена, длинный черный язык свесился набок.
— Хункапе не нравится!
Огромный зверочеловек, обросший густой шерстью, изнемогал от жары, но все равно шел вперед. Эхомбе было легче, чем остальным, он привык подолгу бывать на солнце, но теперь и ему приходилось все чаще щуриться.
— Потерпи. Солнце скоро сядет.
До зеленых предгорий был еще по меньшей мере день пути. Или ночь. Чтобы спастись от нестерпимой жары, они решили спать днем и идти ночью. Луна хорошо освещала дорогу.
С заходом солнца жара спала, но не так быстро, как хотелось бы. Только к полуночи воздух охладился достаточно, чтобы путники почувствовали облегчение.
Хорошо еще, что воды было вдосталь. Эхомба, правда, все равно предложил ограничить суточный рацион, но все возмутились. У них и так всего в обрез, пусть хоть воды каждый пьет, сколько захочет. Тем более что чем больше они выпьют, тем легче будут бурдюки. Алита сказал, что, как только они доберутся до предгорий, он сразу учует воду и приведет их к источнику.
Они перекусили и снова двинулись в путь. Теперь вокруг возвышались соляные башни. Ветер превратил их в галерею причудливых статуй, и чтобы развлечься, путешественники принялись придумывать им названия, состязаясь между собой, кто разглядит в них самое озорное и необычное.