Тень воина

— Смотрите не подеритесь ночью! — предупредила она детей, накрывая каждого отдельным тулупом. — Коли по нужде побежите, не забудьте, куда спать вертаться.

Середин ошарашенно оглянулся на избу, потом повернулся к детям.

— Вот, — выпрямилась женщина. — Давно ли я Одинца так же укладывала. А ныне уже — мужчина вырос. Может и вовсе не прийти, не спрашивается.

— А чего в дом-то не идем? — перебил ее ведун.

— Дык, последний день зимы сегодня, — напомнила Людмила. — С мертвого на живое всё меняется. Навий день. Духи предков сегодня в дома возвращаются. Смотрят, всё ли в порядке, как дети порядки и заветы их чтут. Я им и стол ужо накрыла. А живым сегодня в дома нельзя. Навки с собой в зиму унесут, враз застынешь до смерти.

— Где же тогда спать? Ныне даже сеновалов нет, пустые, лето на носу.

— Ну, кто где может, тот там и устраивается, — засмеялась хозяйка, взяла его за руку, повела к бане.

Олег собрался было напомнить про всякого рода банщиков и их сотоварищей, но Людмила зашла с другой стороны, указала на приставленную к чердачному окошку лестницу. Забралась вслед за ведуном.

Наверху было тесно, пахло перегноем. Олег ощутил под ногами толстый, рыхлый слой соломы, настеленной, должно быть, для тепла.

Олег ощутил под ногами толстый, рыхлый слой соломы, настеленной, должно быть, для тепла. Продвинулся чуть дальше и оказался на толстой попоне.

— Помню, в девках была, сколько раз над баней ночевала. Отец строгий был, до петухов не успела — зараз двери на засов. Ты там опасливей крутись, мед опрокинешь.

— Так ты и мед сюда принесла?

— Я же знала, где ввечеру укладываться придется. Там и хлеб должон лежать, и расстегаи с грибами.

— Нашел. — Олег отхлебнул немного, протянул ей на голос. — А Одинец сюда не явится?

— Кто же в его годы домой спать ходит? — хихикнула Людмила. — Нешто у девок сеновалов нет? Бери пирог… Нащупал?

Так, на ощупь, они допили мед, каким-то чудом не разлив по чердаку, поели пирогов.

— Еще хочешь? — спросила женщина. — Последний. Я больше не буду.

— Давай, — вытянул руку Середин, но вместо холодного теста ощутил пальцами нечто мягкое и горячее, обтянутое полотняной тканью. — Что это?

— Это не он, — с усмешкой ответила Людмила.

— Я посмотрю…

Олег придвинулся вперед, дотронулся губами до горячей кожи, понял, что попал на брови, и начал легкими прикосновениями спускаться вниз, пока не нашел горячие губы, прижался к ним. Людмила откинулась на спину, забросила руки за голову, подставляя поцелуям подбородок, шею. Ведун провел рукой вниз, чувствуя, как тело жадно прижимается к ней в ответ, нашел юбку, собрал ткань в горсть, нащупал раскаленную, как сам Хорс, ногу и так же медленно начал продвигаться по ней наверх, к самому главному сокровищу.

— А-а-а-а!!! — Вопль, исполненный неподдельного смертельного ужаса, заставил его дернуться вверх, больно удариться головой о стропила. — А-а-а…

— Электрическая сила… — Олег колебался всего секунду, потом отполз к окошку, спрыгнул вниз. Крик перешел в хрипы, и было понятно, что доносится он из-за частокола, со стороны ручья.

Навки не навки — ведун всё равно заскочил в дом, схватил пояс с саблей, застегнул, побежал по проулку, на ходу бормоча заговор на кошачий глаз. Ворота Суравы были заперты, но Середин, благо находился внутри, подпер плечом засов, скинул на землю, толкнул левую створку, кинулся вдоль забора к заводи.

Здесь, возле самого берега, лежала Всеслава, в высоко задранной нижней рубахе, босая, с растрепанными волосами и бледным, как мел, лицом. Олег упал рядом на колени, прижал пальцы к горлу, нащупывая пульс… Нет, ни малейшего биения…

Распухший, как надутый козий мех, утопленник распластался чуть дальше, лицом вниз. Кожаная безрукавка и штаны выдавали в нем степняка. Половца.

— Эх ты, девчонка, — закрыл Всеславе глаза ведун. — Дались тебе эти черевики и сарафан? Нешто не понимаешь, что просто так хороших вещей никто в траву не бросит.

У ворот показались яркие пятна факелов, повернули к ручью. Олег поднялся, провел ладонью по лицу, стряхивая наговор.

— Чего? Кто здесь? — первым, запыхавшись, показался Захар.

— Мавка признавалась, двух половцев в омут затащила, — ответил Середин. — Стало быть, больше опасаться некого. Вот только она, думаю, не одна ночью гуляла. Интересно, парень ее куда делся? Может, хоть для него обошлось?

Старший вытянул факел, освещая второе тело, поморщился:

— Скаженные, нигде от них покоя нет. Ни от живых, ни от дохлых. Ладно, его завтра закопаем, а Всеславу хорошо бы домой всё же отнести.

Неча ей тут ночью… Проснулась, стало быть, мавка? Разбудили…

* * *

Одинец, с кругами под красными глазами, но довольный, как пригревшийся на солнышке змей, появился, когда Середин уже разжег горн и докрасна раскалил в нем один из недавно прокованных из криницы блинов

— Нагулялся, кот мартовский? — не удержался от комментария Олег. — Давай-ка, рубаху красивую сними, фартук надень да зубило возьми.

Ведун ухватил клещами блин, перекинул на наковальню:

— Вот здесь, по краю полосу отруби.

— Сделаем, дядя Олег…

От недавней раны у него теперь оставался только шрам, рука обросла мясом и работала не хуже, чем раньше. Да и сам парень за зиму заметно подрос, расширился в плечах. И вправду, как сказала Людмила, мужик. Пусть пока и безусый.

Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100