— И что?
— Ну, душегубы как врата сломали, по улицам побежали. К нам сунулись, но мы троих али пятерых срубили. Они вокруг покричали, потом избу нашу запалили. Мы все с мужиками в подпол ушли. Пока изба прогорела да угли остыли, ночь да еще день прошли. Мы как вылезли, степняки уже ушли. Ну, мы схроны открыли, да в лес подались, от тракта проезжего подалее. Несколько дней переждали, потом назад возвернулись. Серебро уцелевшее скинули, старшого в Кшень отправили. Лошадей, скотину купить. Куры есть, всех не переловили.
— Много людей пропало?
— Да, почитай, половина сгинула. То ли живы, то ли половцам в полон достались — не ведаю.
— Прими мою печаль, брат Дир, — наклонившись, протянул свою руку Лабута, и бритый воин прижался в нему плечами и головой.
— А на половцев вы пойдете или малочисленностью отговоритесь? — поинтересовался ведун.
— Да как ты смеешь, чужеземец?! — ухватился за рукоять меча селянин. — Ужели в трусости нас решил попрекнуть?
— Я всего лишь спросил, пойдете вы вместе с нами к степнякам с ответным визитом, или вам и без того тяжко? — как можно спокойнее переспросил Олег.
— Пойдем! — решительно ответил Дир. — За кровь моих соседей втрое больше половцы прольют! И я пойду, и сыновья мои, и соседи. Скажи, куда сбираться рати, и я приведу с собой не меньше десяти мужей!
— Я думаю, дней через двадцать, — ответил ведун. — Пусть лед нормальный на реках встанет, а то одна шуга плывет.
— Мы придем, Лабута, — пообещал селянин. — Мечом отца своего клянусь, придем!
— Мы будем ждать, — ответил бортник, кивнув Диру и пуская своего скакуна дальше по тропинке.
А Середин произвел в уме нехитрые подсчеты: с двух селений вместо ожидаемых шести десятков ратников явится, в лучшем случае, всего один. И арифметика такая отнюдь не в пользу селян. Хотя, конечно, всё еще только начинается…
По огибающей тын тропке путники помчались дальше, миновали поле, нырнули под кроны лиственного леса, а когда километров через пять выехали из него, то увидели впереди деревеньку из пяти изб, сгрудившихся на пологом взгорке. Из труб домов тянулся неторопливый дымок, хорошо слышно блеяла скотина.
— Неужели сюда душегубы не дошли? — удивился Лабута, оглянулся на мальчишку, постоянно отстающего на сто-двести метров, и перешел на рысь.
Всадников заметили, у околицы их встретили двое мужиков с копьями.
— Здрав будь, Ростислав! — поклонился одному из них бортник.
— Здрав будь, Ростислав! — поклонился одному из них бортник. — И тебе здоровья, мил человек, — поприветствовал он второго. — Я вижу, беда до вас не дошла?
— О чем молвишь? — не поняли мужики.
— Половцев видели? — встрял в разговор Середин.
— Видать видели, — согласился тот, которого звали Ростиславом. — Мы как дым за лесом увидали, так сразу неладное почуяли. Ну, добро, скарб всякий в телеги погрузили, баб, детей скликали, да в чащу и ушли. Я доглядывать остался. Половцев чуть менее полусотни примчалось, меж домов погарцевали, поняли, что нет никого, да и назад подались. Мы от греха пару дней переждали, а опосля назад вернулись.
— Повезло, — кивнул Олег. — Вас, стало быть, не коснулось. А многие и добро, и родичей, а то и живот потеряли. Посему надумали мы, как лед встанет, до степняков с ответным визитом идти. Составите компанию?
— То покумекать надобно, — переглянулись мужики, и Ростислав закончил:
— Дело, конечно, хорошее. Да и делать зимой по хозяйству почитай что нечего. Я так мыслю, найдутся у нас охотники. За всех ручаться не стану, но человек пять-шесть приведу.
— Тогда ждать будем, приходите. — Ведун развернул гнедую. — Удачи вам.
Малюта еще только нагонял своих старших спутников, покачиваясь в седле, и Олег вдруг понял, что мальчишка спит! Нагло «давит клопа», никак не интересуясь происходящим. Лабута, проезжая мимо, прихватил поводья его кобылки, потянул за собой. Лошадь послушно крутанулась на месте, и…
— А-а-а!!! — От резкого поворота Малюта потерял равновесие и смачно шлепнулся в траву. Тут же вскочил, ошалело крутя головой и ловя правой ладонью рукоять ножа.
— Садись на коня, чмо! — укоризненно покачал головой ведун. — Смотри, жизнь свою проспишь.
Не дожидаясь, пока великовозрастный оболтус поймает стремя, Середин потрусил дальше по тропе. Рыжебородый Лабута чуть задержался, наблюдая за мальчишкой, потом нагнал ведуна и поехал рядом:
— Теперь понятно, почто они мельницу не пожгли, сказал он. Боялись, что, дым увидемши, все округ встревожатся.
— Это точно, — кивнул Олег. — Вообще, на войне селения редко жгут. Коли перед штурмом зажжешь — без добычи останешься, сгорит всё. Коли взял да дальше идти намерен — так дым далеко окрест всем людям сигнал об опасности даст. Разве только домой когда собираешься, можно и побаловать, коли не лень. Да ведь и то — возиться надобно… — Ведун оглянулся: — Ну, забрался, чудо в перьях?
— Зря ты так, хороший он парень, — вступился за Малюту бортник. — Это по хозяйству дворовому у него всё никак не склеивается. А коли в лес али на реку попадет, так цены ему нет. Руками голыми рыбу поймать способен, тропы звериные как носом чует, дупла пчелиные тоже… Ну, не лежат у парня руки к сохе да топору, что же теперь поделаешь?