NB: это вместо тех помидоров, которые у меня были дома и которые он сам и съел. Так что я заплатила за собственные помидоры дважды.
Я вышла из машины, покачав головой. Дошла до банкомата. Вынула из него хрустящую десятку – помидоры столько не стоили, но, возможно, он собирается начислить дополнительный сбор за мою собственную туалетную бумагу – и вернулась к машине. Сунула деньги ему в руку, закрыла дверцу, пошла дальше.
Через минуту – СМС: «Как раз заправляюсь, если тебя еще нужно куда-то подвозить. Вернись и подожди меня».
Я не ответила. Он позвонил. Спросил, надо ли меня подвезти. Да, если ты в состоянии вести себя как нормальный человек, сказала я. Описала, куда иду, сказала, что если он хочет меня везти, то может подобрать по дороге. Он снова перезвонил через минуту. Сказал, что уже в конце улицы и не видит меня. Это потому, что я продолжаю идти. Отключилась. Он снова перезвонил, спросил, где я. Описала улицу, по которой шла, здание, которое только что миновала, куда направляюсь. Отключилась.
Он послал еще одно СМС: «Это просто глупость! Я всю дорогу был в десяти метрах позади тебя. И, как всегда, я так и знал, что именно так и будет».
Минуту спустя его машина притормозила справа от меня. Я остановилась. Он наклонился и открыл пассажирскую дверцу.
– Только что получила твое СМС, – сказала я.
– И?.. – спросил он.
– Прощай.
…
Мне было хорошо, и я так усиленно улыбалась, что на глаза навернулись слезы.
Я решительно захлопнула дверцу и пошла дальше. Его машина некоторое время стояла, пока кто-то не просигналил, он проехал к следующей круговой развязке и исчез. Вот и все. Надела наушники. Песня была про то, как кто-то выходит за дверь. Мне было хорошо, и я так усиленно улыбалась, что на глаза навернулись слезы.
Среда, 16 июня
Вчера вечером раздался поздний звонок. Не с работы – у А1 наметилось что-то вроде кризиса, а его женщина куда-то подевалась. Он оставил четыре пропущенных звонка и бессмысленное сообщение. Когда я попыталась перезвонить, телефон сразу переключился на автоответчик. Ох уж эти мальчишки! Было поздно, но я сдалась на милость лондонской подземки и поехала к нему.
Маршрут метро между моим домом и домом А1 включает две пересадки. И я боялась в такое время пропустить последний поезд и застрять на «Эрлс Корт» с одной транспортной картой в кармане и без понятия, что делать дальше.
«Труба», что общепризнано, наиболее антиобщественный вид транспорта из всех до сих пор изобретенных. В автобусе можно оградить остальных от своих микробов, чихая им в затылок. В метро ты вынуждена делить дыхательное пространство с любым источником распространения воздушно-капельных инфекций отсюда и до Аксбриджа. Несмотря на то что утыкаешься носом в подмышку абсолютно незнакомым людям и смешиваешь больше вирусов, чем в романе Крайтона, – тебе все равно не позволено пялиться.
При нормальных обстоятельствах это было бы нетрудно. Городские жители – мастера Оценивающего Взгляда, человека успевают взвесить, обмерить и отвергнуть за краткий миг, на который он оказывается в поле зрения. Но когда ты заперт в грохочущей бочке на ухабистом пути до Доллис-Хилл, глазам буквально некуда деться. Приходится пялиться. Но это непозволительно. Вот почему так популярны газеты, они предоставляют тебе щит, за которым можно спрятаться, так же как и повод не держаться за поручень и спотыкаться, пробираясь через снежные сугробы экземпляров «Метро», загромождающие проход.
Ожидая поезд на Дистрикт-лайн, я сознавала, что кто-то на меня смотрит. Притворилась, что сверяю часы, и оглядела платформу снизу доверху. Какой-то моложавый мужчина в костюме. Возможно, просто праздно разглядывает всех, стоящих на платформе. Вполне справедливо. Я нуждаюсь в ду?ше и сне и, вероятно, не заслуживаю второго взгляда.
Поезд прибыл. Я села. Мужчина уселся напротив меня. Это что, тот самый второй взгляд? Нет. Не обращай внимания. Я взглянула на его руку. Красивая, хорошо вылепленная. Очень привлекательная. Пристроила голову к боковому поручню.
Боковым зрением я видела, как он смотрел на меня еще пару раз. Определенно чаще, чем необходимо. Но хищником не выглядел. Вероятно, просто гадал, почему я не дома. Я сама все время проделываю такое с другими людьми. Может, поддатый. Кто же разъезжает в такое время в подземке в костюме – и трезвым?
Я подняла взгляд. Его голубые глаза смотрели на меня в упор. Непробиваемый. Я не смогла удержаться и ухмыльнулась, как деревенщина. Он и губой не дернул. Мы оба торопливо отвели взгляд.
«Ах, ты, – подумала я. – Дурочка мечтательная». Но тут уж ничего не поделаешь – если кто-то смотрит на меня, а я этого не ожидаю, я смеюсь. Должно быть, я показалась ему полной идиоткой.
Две станции спустя. Он снова повернулся ко мне. Я посмотрела на него. Улыбнулась. Показала язык.
И он рассмеялся. Снова смотрим в стороны.
Так вот тебе! Еще две станции. Оба нарочито смотрим в разные стороны. Совершенно неприличное избегание взгляда другого, на самом-то деле. Приближалась моя станция. Я потянулась. Видела, как он посмотрел на меня, но отказалась встречаться с ним глазами. Что он будет делать? Я могла бы помахать ему, выходя. Могла бы что-то сказать.