Чудища окружили пленников. Сначала они грубо веселились, шлепая и пиная Форса, но явно не собирались убивать его сейчас. Вместо этого вожак нагнулся, чтобы разрезать путы на голенях Форса, держа его нож в своих лапах.
Сталь ножа так и не коснулась ремней. Одна из тварей в кругу издала глухой рев и укусила собственную руку. В углах ее пасти показались клочья белой пены. Она неистово рвала свое тело, а затем нетвердым шагом бросилась бежать вниз, в овраг. Пораженно закрякав, остальные замерли на месте, следя, как их товарищ с визгом страшной боли согнулся пополам и упал в костер!
Яд! Теперь Форс понял замысел ящериц. Колючие шарики были отравленными! И яду нужно было время, чтобы сработать. Но все ли Чудища отравлены?
В конце концов, только вожак смог добраться до другого края оврага, скребя лапами по камням, словно пытаясь уволочь свое отравленное тело из этого смертельного места. Но он с шумом упал обратно, дважды простонал, а затем замер так же неподвижно, как и остальные.
Форс слышал только топот ног ящериц, потом заметил, что склоны оврага ожили. Ящерицы красно?коричневым ковром двигались к месту бойни. Форс облизнул сухие губы. Но удастся ли ему связаться с ними, побудить их использовать этот лежащий неподалеку нож, чтобы перерезать его путы?
Его руки омертвели, да и ноги тоже.
Долгое время он колебался, а ящерицы тем временем столпились вокруг убитых, их тонкий свист эхом раздавался среди скал. Затем Форс решился издать хриплый звук, который только и были способны издать его пересохшее горло и еще более пересохший рот.
В ответ на это произошло молниеносное движение, головы всех ящериц обернулись к нему, и холодные жесткие глаза стали оценивающе его рассматривать. Он снова сделал попытку заговорить, а Люра беспомощно дергалась, стараясь освободиться. Несколько ящериц отделилось от толпы, их украшенные гребнями головы начали освещаться и пригнулись. Затем вперед двинулся отряд этих существ. Форс попытался приподняться. Его охватил настоящий ужас.
В каждой из своих передних четырехпалых лап они что?то несли — это были ветки, густо усеянные шипами!
11. БАРАБАНЫ ГОВОРЯТ ГРОМКО
— Нет! Друг! Я — друг! — дико бормотал Форс. Но ящерицы не понимали этих слов и их молчаливое угрожающее наступление продолжалось.
Остановило же их нечто другое — шипение, раздавшееся откуда?то со склона позади беспомощного горца. Словно там свернулся гигантский предок всех змей, негодуя на то, что его потревожили. Для ящериц это шипение имело значение. Они остановились чуть ли не на полушаге, их нитевидные языки сновали взад и вперед, неровные гребни на головах застыли и поднялись, налившись темно?красным.
С грохотом покатились вниз камни. Форс отчаянно старался повернуть голову, чтобы увидеть, кто или что там идет. Старания Люры освободиться резко усилились. Форс гадал, не мог ли он перекатиться к тому ножу, что пока что был для него недосягаем. Хотя руки его почти омертвели, он, может быть, сможет перепилить путы кошки.
Одна из ящериц выдвинулась вперед, опередив других своих сородичей, все еще с копьем из колючек наготове. Ее чешуйчатое горло раздулось, и раздалось ответное шипение. Ответ пришел без промедления, а потом послышались три слова, от которых сердце горца бешено заколотилось.
— Ты можешь двигаться?
— Нет. И берегись! В шарики воткнуты ядовитые шипы, а шарики лежат на земле.
— Я знаю, — спокойно ответил голос.
— Я знаю, — спокойно ответил голос. — Не шевелись…
Эрскин зашипел в третий раз. Ящерицы отступили, оставив своего подобравшегося и настороженного вожака в одиночестве. Затем Эрскин оказался возле друга, нагнулся, чтобы рассечь путы обоих пленников. Форс попытался приподняться на рычагах отказывающихся повиноваться ему онемевших рук.
— Не… могу… этого… сделать…
Но Эрскин растирал его распухшие и раздутые лодыжки. Пытка, когда кровь снова начинала циркулировать по рукам и ногам, была почти невыносимой и ее с трудом можно было выдержать без крика. Казалось, прошла всего лишь секунда, прежде чем Эрскин поднял его на ноги и подтолкнул к заднему склону оврага.
— Лезь туда…
В этом приказе слышалась настойчивость. Форс полез вверх, несмотря на свое состояние, а Люра тащилась впереди него. Он не смел терять время на то, чтобы оглядеться, он мог только вложить все свои силы в задачу, которую он поставил перед собой: забраться наверх.
Если бы дорога была круче, он так и не смог бы сделать этого. И так Эрскин догнал его и тащил последние несколько шагов. С руки Эрскина свисал пояс Форса, нож и меч были в ножнах. Эрскин задержался, чтобы подобрать их.
Никто из них не терял времени на болтовню. Форс был рад тому, что ощущал под своими ногами высокую траву, а затем он упал, и на его ободранную кожу брызнула вода.
Он не знал, сколько прошло времени, пока он не пришел в себя. Он понял, что Эрскин пытается влить в его горло какой?то отвар. Форс жадно глотал, пока глаза снова не закрылись против его воли, и он снова не погрузился в сон.
— Как ты сумел нас вытащить? — Много часов спустя Форс лежал уже гораздо удобнее. Подстилка из папоротника и листьев деревьев казалась ему невероятно мягкой. Эрскин сидел по другую сторону костра, делая древко для короткого охотничьего копья.