Теперь вот пришло известие с этой самой Миры-6. Просил знакомец, раз уж судьба привела в Арбео, закупить и доставить колонистам «Дивной» партию рабочих клонов численностью в двести голов. Лучше, конечно, подешевле — однородков. И по цене не выше восьмидесяти экю за голову.
Герхох сперва сказал, что подумает.
И вот теперь он думал. Доверенность на заключение сделки, перечисление денег, переоборудование грузовых отсеков — все это делается быстро и без особого труда. Загвоздочка в том, что лететь с Арбео на Миру-6 придется через восьмой сектор, где работорговля запрещена и карается смертью. В восьмом секторе к рабовладению приравнивается содержание в неволе, разведение и эксплуатация любых млекопитающих в принципе. Там даже корову за просто так не продашь — нужна особая санкция. Тамошние блюстители как заглянут в грузовые отсеки «Молукки», так даже разбираться не станут — капитана пристрелят на месте.
Поэтому лететь придется либо очень быстро, либо по широкой дуге. А это существенно повышает стоимость перевозки. Капитан принял решение и вышел на связь. Передал на Миру-6, что согласен, и сообщил свои условия. «Дивная» приняла их подозрительно легко.
Затем капитан вызвал к себе первого помощника, грузового помощника и боцмана. Его выслушали безмолвно. О положении дел на «Молукке» всем было хорошо известно. Боцман отправился в Заветный город — вылавливать команду и лишать парней их простых и естественных радостей. Грузовой помощник спустился в трюм — производить обмеры.
Отдав распоряжения и оставшись наедине с собой, капитан полез в ящик стола, вынул красивую флягу из толстого стекла и небольшой стакан, плеснул можжевеловой «ленивки» и аккуратно перелил содержимое стаканчика себе в горло. Полегчало, отпустило. Мир, доселе черно-белый, стал чуть более цветным. Можно считать, Герхоху повезло.
Еще два-три таких рейса — и корабль спасен.
Капитан тянул «ленивку» и не спеша мусолил забытый боцманом каталог явно подпольного бюро по найму «операторов персонального компьютера» (как значилось на обложке). Некоторые девицы предлагались очень даже симпатичные. Наверняка клоны.
И тут дверь отворилась, и в капитанской каюте появился корабельный священник — отец Гермион. В свое время Герхох взял его на борт без особого энтузиазма. Священник, в практическом отношении личность совершенно бесполезная, явно занимал чье-то место. Но ничего не поделаешь: среди членов экипажа было четверо христиан, а согласно международной конвенции о религии наличие в коллективе трех и более христиан позволяет им считать себя Церковью и требовать постоянного пресвитера. Герхох старался быть в ладу с законом и конвенциями в максимально возможном для себя количестве случаев.
Отец Гермион, впрочем, не слишком капитану докучал и в корабельные дела не вмешивался.
Это был сухощавый седеющий человек лет пятидесяти, неказистый с виду, нешумный и спокойный. Он и сейчас вошел почти беззвучно и сразу остановился в дверях.
— Хотите выпить, святой отец? — добродушно приветствовал его капитан.
Священник присел рядом, понюхал протянутый ему стаканчик, кашлянул. Капитан спрятал в стол каталог «операторов», быстро проглотил еще «ленивки» и приготовился слушать.
Отец Гермион сказал:
— Итак, вы согласились.
Капитан глянул на часы. С момента совещания прошло не более получаса. Быстро!
Суховатым тоном он ответил:
— Да, я согласился. Чем могу быть вам полезен?
Ему хотелось быть сейчас в зюзю пьяным. Чтобы священник отстал. Но отец Гермион настиг капитана почти трезвого. Не успел Герхох напиться — черт, черт и черт!
— Клоны — не тот груз, который следует брать на борт, — сказал отец Гермион и придвинул к себе флягу. — Я, пожалуй, попробую этой вашей выпивки. Можжевельником пахнет — приятная.
И деликатно препроводил в свое пресвитерское горло почти все содержимое фляги. И хоть бы поморщился! Капитан Герхох вдруг похолодел. Ему не нравилось открывать в членах экипажа новые, неожиданные стороны.
— Вы что, намерены читать мне нравоучения? — спросил капитан. Хотелось бы язвительно, но вышло как-то бессильно.
— Именно, — невозмутимо молвил отец Гермион. — Клоны — нечестивое порождение человеческой гордыни. Это дьявольское изобретение.
— Угу, — отозвался капитан, усердно обводя ногтем старое пятно на столе.
— Клоны обладают внешними признаками человека, — продолжал священник, будто читал лекцию. — Они имеют как бы человеческое тело, наделены как бы человеческими эмоциями, могут наслаждаться, страдать и умирать. И при этом у них отсутствует душа. Вас это не пугает?
— Не городите, пожалуйста, ерунды, святой отец, — нехотя возразил капитан. — Если некто способен чувствовать, значит, и душонка у него имеется. Хоть завалящая, да есть. И хватит с меня теологии.
— Я отказываюсь совершать Таинства, пока на корабле находятся эти богомерзкие существа, — объявил отец Гермион.
— Дело ваше, — фыркнул капитан. — Лично меня это заботит меньше всего.
Отец Гермион поднялся и так же беззвучно вышел.
В бюро проката автомобилей Герхоха снабдили подробным планом магистралей, где были отмечены все заправки и мотели, так что капитан без труда отыскал ферму. Уже на подъездах видны были плантации каких-то корнеплодов и особенно ощущалась близость свиноводческого хозяйства; затем за невысокой живой изгородью мелькнули кирпичные корпуса фабрики по производству комбикормов и, наконец, в окно автомобиля словно бы вплыло белое здание с колоннами, стоящее на холме между двух розовых кустов, похожих на румяные пухлые щеки. Герхох сразу понял, что здесь найдет все, за чем приехал.