Вещи у меня собраны, надо только забрать чемодан. И расплатиться за номер.
— Это хорошо, что вы напомнили. Вот ваша квитанция, а чемодан ваш в багажнике. Вы уж простите, но у меня было указание забрать ваши вещи.
— Какое указание? От кого?! Кто дал вам право?! — Свою растерянность Юрий Романович скрывал за маской возмущения.
— Ну-ну, Юрий Романович, не надо волноваться. Мне сказали — я сделал. Скоро приедем — там все узнаете.
Машина тем временем приближалась к кольцевой автодороге. Орлов был в Москве не первый раз, и обычно, если консультировал кого-то по линии Четвертого главного управления Минздрава, то это происходило в закрытой больнице, расположенной в районе Кунцева, которую сотрудники шутливо называли между собой «Ближняя дача». Сейчас они ехали совсем в другую сторону, но Юрий Романович не особенно удивился. Он приблизительно представлял себе размеры этого медицинского монстра, имевшего свои отделения в самых неожиданных местах.
Машина свернула с кольцевой дороги и резко сбавила скорость по грунтовке, припорошенной снегом. Колеса «Волги» вразнобой запрыгали. «К клинике Четвертого главного управления не может вести такая дорога», — насторожился Орлов. Вокруг не было ни души. Машина медленно ехала по пустому дачному поселку.
— Куда вы меня везете? — спросил Юрий Романович.
— Так уже привезли, — загадочно ответил провожатый. Проехав метров двести, машина остановилась около какой-то дачи. Старый, слегка покосившийся, дом, участок с беспорядочно торчащими из сугробов кустами, — все это не вязалось с представлениями Юрия Романовича о дачах, владельцы которых лечатся в «Четверке». Уже выйдя из машины, он инстинктивно сделал движение назад.
— Идите, идите, профессор. Вас там ждут. — На плечо Юрия Романовича опустилась рука мужчины в синем костюме, и даже через дубленку Орлов почувствовал такую мощь в этой руке, что мысль о каком бы то ни было сопротивлении отпадала сама собой.
Они вошли в комнату, которую тускло освещал ночник, стоявший на полу около деревянной лавки. Кроме этой лавки, никакой другой мебели в комнате не было. В углу грязно-белой глыбой темнела нетопленая русская печь. Около лавки в стену была вбита мощная кованая металлическая скоба. На нее Орлов обратил внимание почти сразу. Вероятно, она была вбита в стену недавно, потому что следы от обуха или молотка, которым ее забивали, еще не успели потускнеть.
— Ну? — спросил Юрий Романовича, — что все это значит?
— Скоро узнаешь, — перешел на «ты» незнакомец. С этими словами он быстрым, хорошо отработанным движением достал из кармана вороненые наручники, и не успел Орлов опомниться, как его правая рука оказалась прикованной к скобе над лавкой.
— Я попрошу вас немного подождать здесь, доктор, — издевательски вежливо сказал мужчина. — Будьте, здоровы. Кстати, не пытайтесь выдернуть скобу. Сначала вы затянете на себе наручник и, не дай Бог, сломаете руку, а потом, если, конечно, хватит сил, обрушите весь дом. Я эту скобу сам забивал. Как говорится, извините, коль что не так. Но мне сказали — я сделал. Да! Вещички ваши в сенях стоят, никуда не денутся. Здесь до самой весны никого не будет, так что не беспокойтесь. — Он вышел, стукнула дверь, проскрипели по снегу быстрые шаги, машина уехала.
От всего происшедшего Юрий Романович слегка ошалел. Он встал и, обеими руками взявшись за скобу, попытался ее выдернуть. Но она даже не шелохнулась. Он предпринял вторую попытку, повиснув на скобе и упершись ногами в стену. Результат оказался тот же. От усилия правая рука его соскочила со скобы, и он бы, конечно, упал, но его удержал наручник, который, щелкнув, зажал его кисть с такой силой, что у Юрия Романовича потемнело в глазах. Скоба же с места не сдвинулась…
Теперь он пытался ослабить кольцо, сжимавшее его правое запястье, но безрезультатно.
Он крутил его и так и эдак, в конце концов добился лишь того, что при очередном повороте руки что-то опять щелкнуло, и кольцо браслета сжалось еще сильнее.
Минут через двадцать он понял, что все его попытки освободиться, как его и предупреждали, кроме вреда, ничего не приносят. Юрий Романович постарался успокоиться. Несмотря на усиливающуюся боль в отекающей руке, мысли его постепенно прояснялись. Прекрасный диагност, доктор Орлов попытался поставить диагноз ситуации, в которой он оказался.
«Меня могли сюда привезти со следующими целями. Первая: чтобы оставить здесь до весны, иными словами — убить. Вторая: чтобы воспользоваться моим гарантированным отсутствием. Третья: меня похитили с целью получения выкупа. Четвертая: чтобы я действительно с кем-то встретился.
Рассмотрим и, пожалуй, сразу отбросим первую посылку. Это — жизнь, а не американский вестерн. К чему этот спектакль, если кому-то понадобилось меня убрать? Дали бы по голове, сняли бы дубленку, шапку и бросили в какой-нибудь замерзший колодец. Банальное ограбление — и концы в воду. Нет, не то.
Второй вариант может хоть как-то проясниться не раньше завтрашнего дня. Если кому-то нужно обеспечить мое отсутствие в Москве сегодня вечером, то за мной приедут и отвезут к поезду. Можно предположить, что кому-то потребовалось, чтобы завтра утром я в Ленинград не приехал. Не представляю, кому это может быть нужно. Но так ли это, выяснится только после того, как отойдет мой поезд, а до его отхода, — он взглянул на часы, — еще почти семь часов. Поэтому этот вариант тоже пока отложим.
Переходим к третьему — меня похитили. С кого могут потребовать выкуп? Обо всех моих деньгах никто не знает. Что у меня есть на сегодняшний день? Машина, дача, кое-какая аппаратура, барахло, Иринины побрякушки и шмотки. Ну, на круг тысяч на сто. Но ведь не будут же они устраивать распродажу? Ну сколько можно занять «под меня», не наделав большого шума? Тысяч двадцать, от силы — тридцать. Это не те деньги, ради которых стоит так рисковать. Да и потом, меня бы наверняка сразу побили, чего же время терять? А может быть, хотят «раскусить» тещу?
Тоже маловероятно. С одной стороны, я ей, конечно, любимый зять. Интересно, во сколько бы она меня оценила? Но, с другой стороны, все опять чересчур сложно. Да и не будет никто с ней связываться. Слишком у нее много друзей.
Остается вариант встречи. Скорее всего неприятной. Приятные встречи так не устраивают. Что бы это могла быть за встреча? Кто у меня есть в Москве? Друзья-знакомые отпадают. Кроме, пожалуй, Саши. Но и ему вроде бы так искать меня незачем. Сказал бы — я бы приехал. Нашли бы возможность встретиться. Может быть, какая-то конкурирующая фирма? Но почему? Начали работать с наркотиками, полезли на серьезные дела, появилась своя разведка, контрразведка, пересеклись с нашими. Им, конечно, дали по рукам, и они начали искать слабые места у нас. Или просто хотят получить информацию. Как они могли на меня выйти? Да через того же Сахиба с его любовью к дорогим кабакам и дешевым девкам. Дерьмо он, конечно, но дело делает. И не «тонет». Через него они могли выйти на меня. А я для них фигура серьезная и не очень понятная. А значит, скорее всего занимаюсь обеспечением безопасности на высоком уровне, что их и интересует в первую очередь. И здесь, в Москве, вполне есть возможность без свидетелей меня «потрясти». Чего же они теряют время? Я должен буду найти хороший предлог для своей задержки в Москве, чтобы не вызвать подозрения. Но это в том случае, если меня собираются вербовать.
Если вербовка не удастся, меня, естественно, уберут, но тут мы еще поиграем. Кстати, — и тут Юрия Романовича прошиб пот, — а может быть, это и не мафия никакая, а обычная милиция? Или Госбезопасность? Может быть, меня сейчас будут вербовать они? «Взяли» кого-то из наших, того же Сахиба, например, через него — прямой выход на меня, а через меня — на Сашу.