— Извините, — вежливо сказал Звягин, бренча на пальце ключами от такси.
В трех кварталах он тормознул у урны и сунул в нее парик, усы и кепку. Потом свернул в темный проулок, достал из сумки автомобильные номера и плотно надел, закрепил поверх настоящих.
— 87-19 ММТ, — удовлетворенно прочитал он. — Вышел на смену. Спасибо, чаевых не берем.
В кабине достал из бардачка путевой лист, аккуратно разорвал и выкинул, а на его место положил заготовленный заранее. Глянул техпаспорт. Заменил собственной карточку водителя на приборной доске. Дотронулся до прав в кармане. Серую куртку снял и кинул на пол к заднему сиденью, оставшись в синем свитерке. Кинул в кусты под домом фляжку из?под водки, некогда коньячную. И дал по газам.
Не обращая внимания на голосующих по пути (как истый московский таксист), он с умеренной лихостью гнал к знакомому уже дому. Незадолго до Кутузовского остановился еще раз в тихом месте, снял свитерок, оставшись в скромном темном костюме и голубой сорочке с галстуком, из сумки достал и надел светлый плащ, набросил на шею шарф. Порядок.
Притер тачку к тротуару у «своего дома», глянул номера над первым подъездом — верно. «Куда лезу. Но не ждать же у моря погоды, покуда он сам на тротуар вылезет».
— К кому? — бдительно спросил вахтер из?за обширного письменного стола в светлом, теплом, чистом и вполне домашнего вида подъезде.
— Девятнадцатая квартира, Березницкий, — с уместной дозой будничной беглости и казенной вежливости сказал Звягин. Вахтер, естественно, чуть помедлил, читая его взглядом, и наметил движение в сторону телефона — позвонить в квартиру, представить гостя и получить согласие на впуск. В правильный момент Звягин достал из нагрудного кармана красную корку с гербом и секунду держал перед вахтером. На полсекунды открыл и, профессионально сжав в руке (не вырвать!), подержал еще.
— А вы звоните, — разрешающим тоном бегло сказал он от лифта. — Сергеев.
Пока он ехал на пятый этаж, хозяин был уже извещен и — д?р?р звонок, кратко и уверенно, — открыл двери сам.
— Добрый вечер, Яков Тимофеевич, — с безулыбистой теплотой протянул Звягин руку, шагнув через порог.
— Здравствуйте, — спокойно, весомо отвечал Яков Тимофеевич.
Так вот ты какой, гнида. Росточку неплохого, крепость еще видна, рожа массивная… тупая, уверенная, бронированная рожа. Славный, должно быть, был рыцарь революции: чистые руки, горячее сердце, холодная голова, ага… нет, не трусливый старикашка, но это мы еще посмотрим.
— Извините за беспокойство, но дело неожиданное и срочное, — крайне спокойно сказал Звягин. — Был звонок из референтуры начальнику управления, связано с телегой. Надо гасить без оттяжки, поэтому меня лично — за вами. — И протянул, как своему и старшему по званию, заслугам и возрасту, свое удостоверение, но в руки не дал, хозяин едва заметным внутренним движением отметил это как правильное, и Звягин отметил это его отмечание. Березницкий взял со столика в небольшом, но славном холле очки из китайской плоской вазы («У кого реквизировал, сука?») и прочитал не медленно, но внимательно. За удостоверение Звягин был спокоен — лучше настоящего, не мальчик.
— Не телефонное, — сказал он, упреждая вопрос. — Такое время.
Логично. А в чем дело, да?
— Конец дня, — сказал он. — Вечный бардак в любимом ведомстве. В архивах чуток насорили. Остальное — на месте.
Березницкий чуть подумал — тоже крайне спокойно.
— Я на машине, — сказал Звягин. Галстук не обязателен, хотел он добавить и улыбнуться, но воздержался: это уже лишнее.
— Я позвоню, — сказал Березницкий. Соображал он явно уже с трудом, да и никогда, конечно, большой сметливостью не отличался, за то и держали, но рефлексы вжились в нем прочно. — Вы садитесь.
Без «благодарю» Звягин опустился на диванчик перед телевизором и расслабил позвоночник.
— Можете. Но Крупников сейчас у хозяина, там освободятся в (взглянул на часы) восемнадцать пятнадцать.
Шлепнуть бы тебя прямо сейчас, в собственном сортире, и вся недолга. Да не заслужил ты такой быстроты и легкости.
Упоминание фамилии, причем не сразу, а в правильный момент, — это подействовало, разумеется, успокаивающе. Да и обликом Звягин, то бишь Сергеев, был правилен, безупречен. Разве что лицо запоминающееся, так в их управлении это неважно.
— Переоденусь, — сказал Березницкий и вышел. В глубине квартиры перемолвился неразличимо фразами с женой, которая так и не показалась — своя дрессура.
Явившись в синем, немодном и добротном костюме с планками и значком почетного чекиста («А как же! чтоб помнили, с кем дело имеют!»), Березницкий полез в теплый, с подстежкой, плащ.
— Машина у двери, — сказал Звягин о возможной ненужности плотно одеваться. — Обратно тоже доставят, — сказал он, и тут оба чуть улыбнулись профессиональному, для посвященных, юмору этой фразы.
Внизу Березницкий увидел пустое такси.
— Рабочая, — сказал Звягин, и Березницкий понял, согласился, судя по тональности молчания: получше все у начальства, взял оперативную, которая подвернулась, не свою же гонять, жалко, и бензин дорог, нет его.
Звягин сел и открыл правую дверцу:
— Пожалуйста.
Березницкий стоял, чуть ближе к задней. Во рефлексы действуют! — ему мозг выстриги, он на одних рефлексах то же самое делать будет.